— Я заберу свою Книгу!
— Ты уверен?
Генд снова набросился на стену света, и Альтал вдруг почувствовал облегчение, как будто с его плеч упала какая-то тяжесть.
— Кто-нибудь об этом когда-нибудь услышит, — пробормотал он, затем поднял руку и сказал: — Гхес!
Генд, все еще объятый пламенем, ринулся вперед, и тут преграда из золотистого света замерцала и исчезла, а крики множества обитателей Нагараша превратились в победный рев.
Альтал отошел в сторону, а его враг в отчаянии бросился к столу. Объятый пламенем Генд на мгновение заколебался, а затем, отбросив в сторону свой огненный меч, протянул обе руки прямо в огонь, словно пытаясь схватить сразу три Книги. Но когда руки его погрузились в золотистый свет, песнь Кинжала взметнулась ввысь, и изумленный Генд с проклятием отдернул руки назад.
— Неужели ты действительно думал, что я позволю тебе это сделать? — спросил Альтал. — Ты можешь взять свою Книгу, если считаешь, что тебе это нужно, но наши останутся там, где они есть. Быстрее, Генд! Время почти истекло.
В ответ Генд испустил почти животное рычание и выхватил тлеющую черную Книгу.
— Это еще не конец, Альтал! — крикнул он, оборачиваясь к двери.
— Это конец, брат, — голос этот не принадлежал Альталу, хотя исходил из его уст. И тут этот голос прогремел, как гром. — Давай, Элиар!
Раздался внезапный глухой звук, и дверь за окном Двейи исчезла. Арочный проем, который служил ей обрамлением, превратился в бесформенную дыру, наполненную пустым и темным “нигде” и “никогда”.
За пределами этой бесформенной дыры Альтал увидел, как огненные дома и стонущие огненные существа, которые были самой сутью Нагараша, погружаются и растворяются в огненных реках, являвших собой улицы этого города проклятых, и реки эти устремились к какому-то невообразимому пределу, чтобы водопадом обрушиться с этого края в бездну абсолютного ничто. И все смешение этих домов, и улиц, и обитателей огненного города, осознав судьбу свою, испустило крик отчаяния, и крик этот становился все тише, и тише, и тише, замирая в последнем молчании.
Хном, весь в огне и невнятно кричавший что-то в панике, пытался зацепиться за края бесформенной дыры, но его неумолимо затягивало в пустоту, которая начиналась за этой дверью, однако попытки его, конечно, были безуспешны, и, преодолев порог этого мира, Хном исчез.
Облаченный в огненные доспехи Генд, все еще сжимая рукой горящую Книгу, отчаянно молотил свободной рукой, ища, за что бы зацепиться, а пустота по ту сторону двери тянула его по гладкому мраморному полу башенной комнаты. Крича и изрыгая проклятия, он царапал ногтями мрамор, но все равно продолжал скользить навстречу своей неумолимой судьбе. И в последний момент он бросил умоляющий взгляд на своего врага и в мольбе протянул к нему руку.
— Альтал! — закричал он — Помоги мне!
И, по-прежнему прижимая к груди свою Книгу, он исчез вместе с ней в проеме этой ужасной двери, а их слившийся воедино крик, затихая, несся им вслед, когда они начали свое вечное падение в пустоту, которая наконец призвала их к себе.
— Закрой дверь, Элиар, — в глубокой печали сказал Альтал — Мы с этим покончили.
ЭПИЛОГ
— Это было такое, во что невозможно поверить, пока не увидишь собственными глазами, Твенгор, — говорил Гебхель густобородому вождю клана, когда в начале следующего лета, вечером накануне свадьбы Халора и Алайи Альтал и его друзья сидели в замке Альброна и делились воспоминаниями. — Эта штуковина торчала посреди лугов Северного Векти, как гигантский пень, если не считать того, что не часто встречаешь пень в тысячу футов высотой.
— Я по-прежнему не понимаю, что тебя дернуло оставить свои траншеи, Гебхель, — сказал недавно избранный вождь Вендан. — Ты тогда только что разбил в пух и прах кавалерию ансу и отразил внезапную атаку с тыла. И чего тебе не сиделось на месте? По-моему, твои траншеи были весьма эффективны.
— Разведка Халора донесла, что к ансу идет подкрепление, и было совершенно очевидно, что они подойдут к нашим окопам гораздо раньше, чем могли прийти Креутер и Дрейгон, — объяснил Гебхель. — Окопы — это неплохо, но при условии, что враг не слишком превосходит тебя численностью. А когда их число начинает колебаться в пределах пять к одному в его пользу, я всегда говорю, что пора сниматься и бежать.
— Но все обернулось к лучшему, — сказал сержант Халор. — Говоря совсем откровенно, у меня самого были кое-какие сомнения по поводу этой башни, но артезианский источник и запасы еды в пещере перевесили чашу весов.
— О да, — широко улыбаясь, согласился Гебхель. — Если вы, джентльмены, позволите мне дать вам один совет, я скажу: на вашем месте я не стал бы играть с Халором в кости, если этого можно избежать. Последнее время у него полоса невероятного везения. Даже природа как будто на его стороне.
— Да? — удивился Колейка Железная Челюсть.
— Когда ему нужно раздуть огонь, среди мертвого штиля вдруг поднимается ураганный ветер. Да еще это землетрясение, которое раскололо надвое верхушку башни, так что земля разверзлась прямо перед носом того безумца, который штурмовал наши позиции. А в довершение всего еще эта река, которая хлынула в обоих направлениях и смыла всю вражескую армию.
Гебхель рассеянно потер рукой свою лысую голову.
— Там происходило много такого, чего я так и не понял, — признался он.
— А вы не рассматривали возможность божественного вмешательства, сержант? — лукаво спросил Бхейд.
— Я арумец, брат Бхейд, — сказал Гебхель. — Мы предпочитаем не думать о таких вещах. — Он пожал плечами. — Я точно не знаю, как произошли все эти счастливые события. Я просто рад, что в этой войне Халор был на моей стороне.
— Я бы сказал, его полоса удачи еще не закончилась, — сказал Твенгор, улыбаясь. — Я видел женщину, на которой он завтра женится, и это такая удача, о которой любой может только мечтать.
Альтал слегка улыбаясь откинулся в кресле. Каждый раз, когда собираются вместе больше трех арумцев, они сразу начинают рассказывать истории о войне, и с каждым разом эти истории становятся все лучше и лучше. Пройдет немного времени, и истории перерастут в легенды, а легенды склонны приукрашивать самые невероятные и яркие моменты. Пройдут годы, и арумцы будут лишь пожимать плечами, услышав о реках, что текут в обе стороны, о Кинжале, который умеет петь, и о светловолосой девушке, которая может слышать мысли окружающих ее людей. События последних двух лет станут частью фольклора, и Эмми ускользнет неслышно на своих мягких лапках, и никто уже не будет знать о том, как многое она изменила в области возможного и реального.
— Но ведь ты-то будешь это знать, милый? — промурлыкал в его голове ее тихий голос.
— Я не в счет, Эм, — ответил он. — Мне кажется, где-то по пути у меня сместилось значение слова “невозможное”. Я уже почти ничему не удивляюсь.
— Думаю, мне удастся что-нибудь придумать, чтобы изменить твой настрой, любимый, — промурлыкала она.
Брат Бхейд совершал обряд венчания на свадьбе Халора и Алайи. Там присутствовала и Двейя, лишь слегка переодетая, а после церемонии она присоединилась к толпе поздравляющих гостей, которые окружили невесту и жениха в доме Альброна.
— Мне кажется, я придумала способ решить кое-какую проблему, милый, — прошептал Альталу ее молчаливый голос.
— Да? Какую проблему, Эм?
— Позже скажу, любимый. Сперва нам нужно развязаться еще с двумя свадьбами.
— Но я же им не отец, Эм, — возражал Альтал несколько дней спустя, когда они были в башне вдвоем.
— Не спорь со мной, Альтал. Просто сядь спокойно, прими отцовский вид и дай благословение. Это старинный ритуал, а ритуалы очень важны для девушек. Не пытайся превращать это в фарс, Альтал. Я тебя предупреждаю.