— Что именно я такого сказал? — спросил он.
Она тут же прижала уши.
— Ты сказал, что любишь меня. Это правда?
— Ах это, — сказал он. — Конечно, правда. Не стоило и спрашивать.
— Ты мне не лжешь?
— Зачем мне лгать?
— Зачем? Ты же величайший в мире лжец?
— Ну спасибо, дорогая.
— Не зли меня, Альтал, — предупредила она. — Все мои четыре лапы сейчас обвиты вокруг твоей головы, так что будь со мной повежливей, если не хочешь, чтобы я натянула твою физиономию тебе же на затылок.
— Я буду паинькой, — пообещал он.
— Тогда скажи это еще раз.
— Что сказать, дорогая?
— Ты знаешь — что!
— Хорошо, котенок, я люблю тебя. Тебе от этого лучше?
Она потерлась мордочкой о его щеку и замурлыкала. Времена года сменяли друг друга, как всегда, хотя здесь, на макушке мира, лето было коротким, а зимы длинные, и после того как они сменились много раз, прошлое, казалось, забылось, превратившись лишь в смутное воспоминание. Тем временем незаметно проходили дни за днями, а Альтал по-прежнему бился над Книгой. Он начал все чаще проводить время, уставившись на освещенный купол, размышляя о тех странных вещах, которые открыла ему Книга.
— Что с тобой? — раздраженно спросила однажды Эмеральда, когда Альтал сидел, почти не глядя в Книгу, которая лежала перед ним на гладкой поверхности стола. — Ты даже не можешь сделать вид, что читаешь.
Альтал положил руку на Книгу.
— Просто в ней говорится о том, что мне непонятно, — ответил он. — Я пытаюсь это постичь.
Она вздохнула.
— Скажи мне, что это, — сказала она покорно. — Я тебе объясню. Ты все равно не поймешь, но я все же объясню.
— Знаешь, ты иногда говоришь обидные вещи.
— Конечно. Я делаю это нарочно. Но ты ведь все равно любишь меня?
— Думаю, да.
— Ты думаешь?
Он усмехнулся.
— Вот я тебя и расшевелил, правда?
Она прижала уши и зашипела на него.
— Не сердись, — сказал он, почесывая ей за ушами. Потом он снова взглянул на строчку, которая его волновала. — Если я правильно прочел, здесь говорится, что все сотворенное Дейвосом имеет в его глазах одинаковую ценность. Означает ли это, что человек значит для него не больше, чем какая-нибудь букашка или песчинка?
— Не совсем так, — ответила она. — На самом деле это означает, что Дейвос не думает о каждой отдельной частичке созданного им мира. Для него важно все в целом. Человек — это только маленькая часть целого, и он приходит в этот мир совсем ненадолго. Человек рождается, проживает свою жизнь и умирает за такой короткий срок, что горы или звезды даже не замечают, как это происходит.
— Это печально. То есть мы ничего не значим? Дейвос даже не будет скучать по нам, когда последний из нас умрет?
— Вероятнее всего, он будет скучать. Дейвос все еще помнит о тех живых существах, которые жили раньше и которых теперь уже нет.
— Тогда почему он дал им умереть?
— Потому что они исполнили свое предназначение. Они выполнили то, ради чего были рождены, и Дейвос дал им уйти. Кроме того, если бы все, кто жил раньше, жили бы и по сей день, не было бы места для нового.
— Рано или поздно это произойдет и с людьми, правда?
— Это не совсем так, Альтал. Другие существа принимают мир таким, как он есть, а человек его изменяет.
— А Дейвос руководит нами в этих изменениях?
— Зачем ему это нужно? Дейвос не тратит сил напрасно, дорогой. Он дает толчок, а потом идет дальше. Все ошибки, которые ты совершаешь, целиком на твоей совести. Не ропщи за это на Дейвоса.
Альтал протянул руку и взъерошил ей шерсть.
— Мне хотелось бы, чтобы ты больше так не делал, — сказала она. — После этого приходится всегда приглаживать шерсть заново.
— Зато тебе есть чем заняться в промежутке между сном, Эмми, — сказал он ей и снова погрузился в чтение Книги.
ГЛАВА 6
Прошлое тем больше стиралось из памяти Альтала, чем больше он читал Книгу. Теперь он умел уже прочитывать ее от начала до конца, и делал это настолько часто, что мог наизусть пересказывать длинные отрывки. Чем больше все это врезалось в его память, тем больше изменялось его представление о мире. То, что казалось ему важным до того, как он пришел сюда, в Дом на Краю Мира, теперь утратило свою значимость.
— Неужели я был так ничтожен, Эм? — спросил он свою спутницу в один из вечеров ранней осенью одного из бесконечных годов.
— О чем именно ты говоришь, дорогой? — спросила она, рассеянно намывая свои ушки.
— Я был уверен, что я величайший вор в мире, но на самом деле я всегда был просто заурядным разбойником с большой дороги, который бил людей по голове, чтобы украсть одежду.
— Да, совершенно верно. И что ты об этом думаешь?
— Я мог бы сделать больше за свою жизнь, правда?
— Именно для этого мы здесь, дорогой, — сказала она ему. — Хочешь ты этого или нет, нам придется сделать больше в нашей жизни. Я беру это на себя. — Она посмотрела на него в упор своими таинственными зелеными глазами. — Думаю, пора научить тебя пользоваться силой Книги.
— Что значит «пользоваться»?
— С помощью Книги ты можешь совершать некоторые вещи. Как ты думаешь, откуда появляется по вечерам твой ужин?
— Тебе лучше знать, Эм. С моей стороны, наверное, было бы невежливо совать нос в такие дела.
— Вежливо или невежливо, но тебе придется этому научиться, Альтал. Некоторые слова в Книге имеют значения действий — такие как «рубить», «копать» или «резать». Если ты знаешь, как пользоваться Книгой, эти действия ты можешь совершать с ее помощью, вместо того чтобы самому гнуть спину. Поначалу, когда ты будешь совершать эти действия, тебе нужно будет прикасаться к Книге. Но после некоторой тренировки это уже не понадобится. То же самое можно будет делать, лишь думая о Книге.
— Но ведь Книга всегда будет находиться здесь?
— В этом-то все и дело, дорогой. Книга должна оставаться здесь. Выносить ее в мир небезопасно, а ты должен будешь выйти отсюда, чтобы совершить некоторые дела.
— Да? Какие дела?
— Пустяки — спасти мир, сделать так, чтобы звезды оставались на небе, где и должны быть, следить, чтобы время не останавливалось, — вот такие дела.
— Ты разыгрываешь меня, Эм?
— Вовсе нет. Но мы приступим к этим делам позже. Сначала давай попробуем простое. Сними башмак и забрось его под кровать. Затем прикажи ему вернуться к тебе.
— Не думаю, что он меня послушается, Эмми.
— Послушается, если ты скажешь правильное слово. Все, что от тебя требуется, — это положить руку на Книгу, посмотреть на башмак и сказать: «Гвем». Это все равно что позвать щенка.
— Это ужасно устаревшее слово, Эмми.
— Конечно. Это одно из первых слов. Язык, на котором написана Книга, — прародитель нашего языка. Из него возник язык, на котором ты говоришь. Просто попробуй, дорогой. Когда-нибудь мы поговорим с тобой о том, как изменялся язык.
Он с сомнением снял башмак и зашвырнул его под кровать. Затем положил руку на Книгу и нехотя сказал:
— Гвем.
Ничего не произошло.
— Ну хватит, оставим эту затею, — пробормотал он.
— Надо скомандовать, Алти, — сказала Эмеральда с усталостью в голосе. — Неужели ты думаешь, что щенок послушается тебя, если ты скажешь это таким тоном?
— Гвем! — резко скомандовал он башмаку. Он совершенно этого не ожидал, а потому не был готов защититься от башмака, который ударил его прямо в лицо.
— Хорошо, что мы не начали с твоего копья, — заметила Эмми. — Когда ты делаешь это, лучше выставить руки вперед, Альтал. Пусть башмак знает, где он должен оказаться.
— Получилось! — воскликнул он в изумлении.
— Разумеется. А ты не верил мне?
— Ну, в общем, не очень. Я ведь не думал, что все произойдет так быстро. Я думал, что башмак заскользит по полу. Я не знал, что он полетит.
— Просто ты скомандовал слишком резко, дорогой. Когда ты совершаешь какие-то действия таким образом, очень важен тон голоса. Чем громче и резче ты говоришь, тем быстрее все происходит.
— Я это запомню. Удар моим собственным башмаком в лицо не оставил меня равнодушным. Почему ты не предупредила меня?