– Коктейли, пожалуйста, – сказала герцогиня по-французски.
Почти сразу же в комнату вошли два лакея с серебряными подносами в руках, уставленными бутылками с различными винами и стаканами со льдом.
– Не стоило так беспокоиться из-за нас, – сказала миссис Деранж. – Я знаю, что у вас нет обычая пить коктейли.
– Моя мама всегда отказывается от коктейля, – улыбнулся герцог. – Сейчас ей представился счастливый случай, чтобы преодолеть этот ее предрассудок. Лично мне нравится сухое «Мартини», хотя, должен признаться, я никогда не пью в одиночку, это представляется мне угнетающим. Вы будете пить? Здесь есть все, даже «Джулеп», если вы его предпочитаете.
– Я бы сказала, что вы очень внимательны. Вы даже подумали о наших вкусах в отношении напитков, – заметила миссис Деранж. – Я с удовольствием выпью мятный «Джулеп», а Лью, думаю, так же, как и вы, предпочтет «Мартини».
– Если мне будет позволено высказаться о моем собственном предпочтении, – сказала Лью достаточно грубым голосом, – я бы попросила шотландское виски со льдом.
Она вела себя изысканно вызывающе, и Элоэ поняла это.
Лью очень редко пила виски. По какой-то причине она хотела действовать на нервы своей матери, а возможно, шокировать и герцогиню.
Однако, казалось, ни у герцогини, ни у герцога такой заказ не вызвал ни малейшего удивления. Лакей разнес напитки.
Элоэ робко попросила томатного сока и была награждена, как ей показалось, взглядом одобрения со стороны герцогини.
Герцог поднял свой бокал.
– А теперь – тост, – сказал он. – За нашу американскую родню, и пусть их сегодняшний визит сюда будет одним из многих.
Элоэ даже как-то напугали эти слова. Под ними вроде и не подразумевалось перманентное пребывание Лью здесь. Между тем, миссис Деранж это не смутило. В ответ она подняла свой бокал.
– За вас, герцог, – произнесла она. – И за ваше скорейшее выздоровление.
– Это то, чего мы все желаем, – пролепетала герцогиня. – Я убеждена, что через месяц или около того ему больше не понадобится кресло.
– Твоя вера неиссякаема, – улыбнулся в ответ ей герцог.
– Я ходила к Лоурдесам во время твоего отсутствия, – спокойно ответила она.
Он вновь ей улыбнулся и наклонился вперед, чтобы прикоснуться к ее руке. На какую-то долю секунды глаза герцогини слегка увлажнились. Она встала.
– А теперь, если вы уже закончили с напитками, я покажу ваши комнаты. Ужин будет подан в восемь часов. Думаю, что вы хотели бы передохнуть в течение ближайшего часа, а также принять ванну и переодеться.
– Это было бы замечательно, – сказала миссис Деранж, отставляя свой бокал в сторону.
Несколько смущенно, так как герцог не мог их сопровождать, они друг за другом вышли из комнаты, следуя за герцогиней, которая провела их по широкой лестнице в огромные, шикарные спальни, которые им были отведены.
Миссис Деранж и Лью разместились вдвоем в апартаментах с будуаром и отдельной ванной комнатой; Элоэ отвели соседнюю комнату, по ее мнению, не менее великолепную, также с отдельной ванной комнатой и небольшим балкончиком, выходившим в сад.
– Замечательная комната, спасибо вам большое, – поблагодарила она герцогиню. Как только дверь закрылась за хозяйкой дома, она подбежала к окну.
Сможет ли Дикс добраться до нее через сад? И если он сумеет в него проникнуть, то как она проберется к нему? Она вышла на балкон и посмотрела вниз. «Его сразу же заметят с этой стороны дома, – подумала она, – если он не сможет прокрасться бесшумно. Остается только надеяться на то, что окна спален герцога и герцогини не выходят на эту сторону».
Она решила сразу же после ужина попытаться проверить, нет ли здесь еще какой-нибудь боковой двери, выходившей прямо в сад. Она судорожно пыталась составить в уме план дома – холл и «Гранд-салон», столовая, библиотека, которые они видели во время своего первого визита.
Для нее было слишком сложно вспомнить или представить все это. В доме было так много комнат, одна прекраснее другой.
Дом был построен почти по форме квадрата. Она стала вычислять, а не может ли быть в нем еще каких-нибудь лестниц, по которым можно было бы спуститься на первый этаж.
Она простояла так долго у окна, пытаясь представить, в каком направлении появится Дикс и как он найдет ее комнату, что только каминные часы указали ей на то, что прошло довольно много времени.
Вечернее солнце проблескивало сквозь огромные, кристальные, квадратные облака, что вернуло ее блуждающие мысли к тому факту, что она должна собрать свои вещи в чемодан, с которым она уйдет.
И только тогда, в ужасе, она обнаружила, что ее вещи уже распаковали. Вся ее одежда была развешана по шкафам и аккуратно уложена в ящики красивых инкрустированных комодов, стоявших вдоль стен бледно-персикового цвета.
Но что было самое ужасное, так это то, что все ее чемоданы и дорожные сумки исчезли. Она лихорадочно стала их искать, заглянув даже в буфеты и в маленькую кафельную ванную комнату в надежде найти их там.
Это был удар, которого она не ожидала, она в отчаянии думала, что же ей теперь делать. Нажать кнопку звонка и попросить принести ее чемодан выглядело бы очень странно со стороны гостя, который только что прибыл.
«Почему, почему, – спрашивала она себя, – Дикс не взял меня с собой сегодня утром, когда я умоляла его сделать это?»
Все становилось час от часу не легче, и она решила, что теперь она сможет взять с собой только узелок с вещами.
«Как цыганка», – подумала она, усмехнувшись.
Она собрала некоторые вещи из всего, что она имела, – ночную рубашку, смену нижнего белья, пудру, чулки и носовые платки, завернув все это в тонкую шаль, которую она иногда надевала по вечерам. Затем она спрятала узелок в шкаф и начала переодеваться.
После ванны она почувствовала легкое облегчение. Собственно, почему она так волнуется? Она же уверена в одном, в том, что она может положиться на Дикса. Раз он сказал, что придет за ней, значит, он так и сделает.
Может быть, ему удастся подкупить одного из слуг, который проводит ее вниз и выведет через заднюю дверь к тому месту, где ее будет ждать Дикс.
Она вспомнила, как легко он проник в отель «Кларидж» и прошел в спальню Лью без видимых усилий, он даже не вызвал ни у кого подозрений. Почему бы ему не сделать и сейчас то же самое?
Элоэ взяла из шкафа свое простенькое черное вечернее платье и надела его через голову. «Вчера вечером, – подумала она, – я выглядела блестяще в платье, которое одолжила мне Жанна. Сегодня Золушка возвращается назад к своим лохмотьям, в которых она выглядит скромненько и серенько».
Только она собралась подумать, какой пояс ей лучше надеть, цветной или однотонный, бархатный, черный, как вдруг раздался стук в дверь.
– Войдите, – сказала она.
В комнату вошла горничная в кружевном чепчике и таком же переднике.
– Я принесла вам это, мадемуазель, – сказала она, протягивая Элоэ серебряный поднос, на котором лежал великолепный корсаж с приколотыми к нему розовыми розами.
– Для меня? – удивилась Элоэ. – Вы абсолютно точно уверены, что это не для мисс Лью Деранж?
– Нет, для вас, мадемуазель, – с улыбкой ответила горничная.
– О, благодарю вас.
Розы были приколоты к корсажу проволокой, а их стебли обернуты серебристой фольгой. Она приложила корсаж к платью и увидела, как его суровая простота преобразилась в нечто радостное и нарядное.
– Это как раз то, что мне нужно, – воскликнула она и только сейчас поняла, что горничной в комнате уже нет и разговаривает она сама с собой.
Она приколола корсаж, прошлась в последний раз щеткой по своим светлым волосам, которые мягко рассыпались по ее плечам, и вышла, направившись в спальню Лью.
Она постучала в дверь, страшась того, что Лью ей может сказать, страшась момента, во время которого, как она чувствовала, Лью разразится признаниями о том, что она думает о герцоге. С облегчением она увидела, как обе, мать и дочь, выходили из другой двери апартаментов.