– Не волнуйся, – произнес Фосс. Мое поведение забавляло его, – это свой человек.
– Извини за тумаки, приятель, – добродушно пробасил толстяк, – но иначе было нельзя.
Я не нашел, что сказать.
– Как там, Акан? – обратился к тюремщику Фосс.
– Все чисто.
– Тогда не будем медлить. По коням!
Когда я и Оливер запрыгнули в седла, Акан сунул Фоссу фонарь и повел жеребцов к неприметным невысоким воротам напротив тех, что минуту назад впустили нас во дворик. Толстяк кивнул Оливеру и запер ворота, оставшись по ту сторону створок из потемневших от времени неокрашенных досок. Мы снова вдвоем. За воротами тянулся такой же малопримечательный туннель со стенами из необтесанного камня, без окон и дверей. Вдобавок низкий, проходилось постоянно наклоняться.
Туннель вывел к воротцам, которые на вид ничем не отличались от первых двух. Спешившись, Фосс притушил лампу и поставил её наземь, а затем чуть раздвинул створки ворот, лишь бы смог проехать всадник, и я вновь оказался на площади Правосудия.
Фосс вывел за мной своего скакуна и закрыл проход,
– Давай за мной, – мой спаситель ловко вскочил в седло.
Продираясь сквозь расходившийся по домам люд, я старался не смотреть в сторону Стены казней. А вокруг сновали горожане! Я услышал скрип собственных зубов. Как же я ненавидел ревентольцев в тот миг!
Особняки богатых кварталов сменились одноэтажным Ревентолем, то тут, то там начали попадаться лачуги бедняков.
– Молчи, – вновь предупредил Фосс.
Кривая улочка Нижнего города уперлась в величественную стену Внешних бастионов столицы арнийского королевства. У ворот как всегда переминалась с ноги на ногу хмурая очередь. Крестьянам и простым обывателям эдиктом Марии-Луизы повелевалось покидать город только через Северо-западные ворота. Низшее монашество, рясы которого сидели и на нас, также относилось к числу черного люда.
Под испепеляющими взглядами мы пустили лошадей прямиком к десятку пикинеров.
– Куда без очереди! – сдвинул брови потрепанный пятью десятками лет капрал.
– Спасать грешные души, сын мой, – свесившись с коня, Фосс сунул в его ладонь серебряный руаль.
Довольно крякнув, капрал спрятал монету под кирасу:
– Говорил и буду говорить, что у святых отцов акромя четок всегда найдется, чем погреть руку. Пропустить их!
Ревентоль остался позади. Северный тракт уносил прочь. Я не знал, что ждет завтра, но, по меньшей мере, завтра у меня имеется!
Глава 2
Гусь и окорок
За косыми струями ливня в ночной мгле едва угадывались островерхие крыши домов очередной деревни. Скакали весь день, и мои силы уже на исходе. Ещё этот зарядивший с полудня дождь!
Тяжелые тучи сделали ночь темной, но не чернее моих дум. В воспоминаниях я снова и снова возвращался к трибуналу. Судишище без шанса на смертный приговор или каторгу… Четыре месяца назад Даман убил Вермана и сегодня еще пятерых: Булеза, Гюга, Чекко, Дино и Лоиса. Пятерых моих людей, моих товарищей, а двоих обрек на худшее, чем смерть.
Даман и теперь вот Деспилье; два человека, которые не знают, что Николас Гард жив. Жив, и поэтому сполна расплатится по кровавому счету. Они узнают!
Мысли о мести долго не позволяли усталости взять верх. Но проклятый пепел! Я вымотался до предела. Грубая монашеская ряса и одежда под ней промокли под холодным дождем середины осени до нитки. Деревенька кончается, но обещанного Фоссом трактира с сухой постелью и горячим ужином не видать.
– Почти приехали, – произнес Оливер.
Это я и сам понял! За изгибом Северного такта в темноте показались ярко освещенные окна придорожного трактира, горланящего пьяные песни. До отдыха рукой подать. Я почувствовал, что не могу избавиться от дурацкой блаженной улыбки.
– Давай за мной!
Фосс вдруг свернул с мощеного тракта на едва приметную дорожку, уходившую в густую рощу.
– Куда… – сдавленно вырвалось у меня.
Оливер быстро скрылся в темном пятне средь расступившихся деревьев. Мне не оставалось ничего иного как пустить своего жеребца следом, пока Фосс не ускакал слишком далеко. Из-за близко нависающих ветвей ночь на боковой дороге казалась гораздо непрогляднее, чем на тракте. Фосса и его коня почти не видно, поэтому приходилось ориентироваться скорее на слух, чем на зрение.
– Пол лиги и будет кров, – нарушив молчание, бодро выкрикнул Оливер.
– Большой или малой? – выдавил я, стараясь погасить вспышку злости. Конечно, он не устал! Не он же просидел в месяц в королевской тюрьме.
– Что?
– Лиги большой или малой?
– Малой. Большая лишь у моряков в чести.
Не буду скрывать, стало чуточку легче. Господи, я сейчас вывалюсь из седла!..
– Добрейшие, отворяйте! – возглас Фосса вырвал из незаметно подкравшегося сна. – Эй! Есть кто живой?
Дождь немного стих. Узкая дорога уперлась в высокий деревянный забор, какой часто встретишь у зажиточных крестьян: крепкий, на каменной кладке. Только раза в два выше, чем обычно. Перед массивными воротами на ветру качалась вывеска с изображением гуся и окорока, на двух семифутовых шестах ярко горели стеклянные фонари.
– Кампо, выпотроши тебя черти, проспишь всех постояльцев! – вновь загорланил Оливер и что было сил застучал кулаком по дубовой створке.
Под таким натиском ворота, наконец, распахнулись. Слуги в длиннополых ливреях схватили жеребцов под уздцы и повели внутрь просторного двора, посреди которого гордо высился двухэтажный трактир. Именно гордо и именно высился, поскольку фасад постоялого двора не затерялся бы и средь самых дорогих кварталов больших городов и столиц.
Не дожидаясь, пока слуги заведут лошадей под навес перед крыльцом, Фосс спрыгнул наземь и с видом человека не раз здесь бывавшего уверено зашагал в трактир. Я не столь ловко соскочил с седла – лошади никогда не были моим сильным местом – и последовал за ним.
Просторный ярко освещенный холл, роскошный и практически пустой. На широких окнах с позолоченными рамами висели шелковые занавеси, под ногами пружинил мягкий ковер. Напротив входных дверей блестела покрытая лаком стойка. По обе стороны от нее вдоль стен располагались кабинки из красного дерева и толстой ткани: для тех, кто желал уединения. Все они пусты; может, по причине позднего времени.
Из полутора дюжин столов, занимавших остальное пространство, был накрыт только ближний к камину, и то лишь для одной персоны. Немолодой господин доканчивал ужин. Характерная бородка клинышком выдавала в нем подданного огсбургской короны. Более никого. Будь я на месте хозяина сего заведения, ломал бы руки от подобного «наплыва»' постояльцев.
Кстати, сам трактирщик, немолодой мужчина с проседью в волосах, дружески беседовал с Фоссом и расстроенным от отсутствия гостей почему-то не выглядел. Трактирщик обладал крупным телосложением, но не от полноты, а от дремавшей в нем силы. Даже сейчас, когда годы щедро посеребрили виски, на руках с закатанными по локоть рукавами играли тугие канаты мышц.
– Маргарет! – позвал он, когда я подошел ближе. – Проводи господина в его комнату.
Присев в реверансе, Маргарет, миловидная служанка в белоснежном чепчике и накрахмаленном кружевном воротничке, пригласила подняться на второй этаж.
Николас Гард шагал по лестнице, оббитой дорогим ковром, оставляя за собой лужи воды. Но, право слово, в то мгновение мне было совершенно наплевать на это. Как только представил, что ждет теплая комната с сухой и мягкой постелью, глаза начали слипаться сами собой, а ноги едва передвигались.
– Скоро поднимусь, – окликнул меня Фосс.
Ответить я не удосужился, мне и на него было глубоко наплевать.
– Ваш номер, сударь, – сказала служанка, отперев замок и протягивая мне ключи, – общий зал и две комнаты. Одну займете вы, другую ваш компаньон.
– Спасибо.
– Желаете чего-нибудь горячего?
Хотелось спать, но и перекусить тоже был не прочь.
– Да, и, пожалуйста, в номер.
– Если позволите, десять минут.