Местные, с которыми общались позавчера, сказали, что после имперского вторжения в Дорноке и округе мало что изменилось. Лишь прибавилось солдат на дорогах и в городке, да арнийские чиновники сменились огсбургскими офицерами. Город сдали без боя. Его гарнизон из сотни наемников покинул Дорнок до появления основных сил имперцев. Слухи о дальнейшей судьбе кондотьеров разнились: или отступили к Долгому хребту, или всех их взяли в плен. Некоторые утверждали, что наемники укрылись в лесах. Однако, чтобы ни говорили, их мытарства уже не влияли на судьбу города.
Северо-восточная окраина Загорья представляла собой холмистый изрезанный многочисленными балками край, покрытый густыми лесами. Петляя, дорога то опускалась, то поднималась на очередную возвышенность. Как будто в древности огромные волны накрыли эту землю и в одно мгновение вал воды окаменел. Потом оброс зеленью, населился людьми. Много позже, когда здесь нашли богатые серебряные жилы, окрестности Дорнока превратились в край рудокопов и главный приз Загорья. Тем удивительней казалось размещение в городе столь откровенно слабого арнийского гарнизона и сдача дорнокских укреплений без боя.
По слухам, главную роль в радушной встрече имперцев сыграл Уил Укил. Богатейший из промышленников Загорья и истинный хозяина Дорнока, что при арнийском владычестве, что теперь под имперцами. Не мне судить, предатель ли он либо выбрал единственно верное решение в условиях, когда графство уже пало. Я просто направлялся в его поместье, дабы сделать Уила Укила чуточку беднее. Как мне сказали, поместье промышленника располагалось вне городской стены, недалеко от южных ворот, к которым вела эта дорога. Владения Укила охраняла маленькая армия. Особым распоряжением герцога Альбрехта промышленнику сохранили все прежние привилегии, в числе коих и личное войско в две сотни головорезов.
В Дорнок частенько наведывались охотники послужить за серебро Укила, и мой облик как раз соответствует подобным намерениям. Конный и хорошо вооруженный. С виду безземельный дворянин, у коего кроме шпаги и лошади за душой ничего не осталось, такие всегда нуждаются в деньгах.
Разумеется, по нынешним временам путешествующий в одиночестве дворянин может вызывать много вопросов. Правда, по рассказам местных, жизнь под дланью Карла Огсбурга почти не поменялась, и я не вызову больших подозрений, если отвечу, что держу путь до кошта мастера Уила Укила. Но всякое может случиться. Надеюсь, что выкручусь из возможных передряг. Я непроизвольно провел ладонью по рукоятям пистолей на поясе.
Первые встречные по дороге на Дорнок показались через час. Три подводы с мужичками навеселе; рудокопы из местных, на какую-то шахту ехали. Потом путники стали встречаться чаще. Имперцы тоже. Несколько раз мимо проезжали конные разъезды: драгуны и один раз орки. Огсбурским драгунам далеко до красных мундиров короля Герарда, выправка не та и лоска нет, обычные солдаты. Зато и придирчивости, присущей арнийским драгунам, у них тоже нет. Проскакали по дороге, не обратив на меня никакого внимания. Одинокий всадник в их глазах не мог статься опасным.
Ближе к Дорноку появились деревни и хутора. Совсем не много, если знать о близости города. Щедрая на благородный металл земля могла бы стать богатейшим краем с многочисленным населением, только Дорнок граничит с Запустением, и его окрестности обжили мало. Даже по меркам Загорья.
Огсбургский говор звучал у частокола каждой встреченной деревни или хутора. Я ждал окрика, но меня по-прежнему не замечали, и к полудню я благополучно добрался до столицы графства.
Город с земляным валом и деревянными стенами располагался за широким каменным мостом. Черная речка, берущая свое начало в горах Долгого хребта, несла свои воды к Запустению мимо Дорнока. Здесь, в среднем течении, река шла неспешно, вальяжно. Продвигаясь верхом, я хорошо видел пологий берег, отделенный от противоположной стороны водной гладью шириной в полсотни футов.
На дороге, а вернее уже на улице царила торговая суета. По левую руку вдоль обочины тянулся сплошной массив из потемневшего от времени дерева - глухие заборы, за которыми высились крыши и крытые дворы постоялых дворов. Вдоль дюжины этих трактиров, а также на противоположной обочине дороги разбили палатки. Сегодня торговый день, и народу между лотками сновало изрядное количество.
Я спешился, чтоб ненароком не задеть кого-нибудь. Меня окружал гвалт людских голосов. Горцы, в основном крестьянский люд, если судить по одежде, и орки. Их средь толпы сновало больше, чем Бранде, сказывается близость резерваций. Все орки с окрестных стоянок. Нелюдь из огсбурского войска отличали бритые головы, на которых из растительности оставался гребень волос ото лба до шеи, и таковых я не видел. Имперцев на торжище также не обнаружил. Присутствие Огсбургской империи выдавал лишь бело-желтый флаг с черным коронованным орлом над воротной башней городских укреплений. Но в Дорнок мне не нужно.
Земля за торговым рядом, что вытянулся вдоль дороги на противоположной стороне от постоялых дворов, тоже спускалась в воду. Узкая речушка, название которой я не знал, впадала в Черную перед переправой в город, шагах в тридцати от каменного моста. На том берегу неширокой речки за полем высился еще один земляной вал с деревянными фортификациями поверх. Поместье Уила Укила. Более всего оно походило на хорошо укрепленный форт, размеры которого хоть и уступали Дорноку значительно, однако не высотой укреплений.
Велдон дал одну серебряную монету и семь медяков. Их хватит, чтобы снять любой номер в одной из гостиниц и с наступлением темноты навестить сундуки Укила. Только ночь в Загорье не лучшая пора, а еще тень. Она снова будет рядом! Я выругался, представив насколько уязвим окажусь, карабкаясь по внешним стенам.
К дьяволу! Нужно попасть в поместье сейчас! Я решительно направился к деревянному мосточку, перекинутому через безымянную реку, однако путь к нему преградили. Люд прижался к обочине, оттеснив к лоткам у постоялых дворов и меня. Ведя под уздцы лошадь, я не мог пройти мимо плотно стоявших людей.
Гомон голосов стих...
Глава 28. Поместье Укила
Мимо притихшего народа в Дорнок въезжал конный отряд имперцев. Огсбургские орки с гребнем волос на бритых черепах. Лошади ступали шагом по две в ряд и образовывали длинный хвост из полусотни всадников.
- Спаси и сохрани! Спаси и сохрани! - шептала пожилая селянка. Женщина прижала к себе двух малолетних внуков и испуганно смотрела на орков; за седлами их коней на веревках болтались людские головы. Разных возрастов, мужские и женские, стариков и детей.
Проклятье! Кровь и песок! Дети! Я опустил глаза, пряча свой взор под широкими полями шляпы. Душу рвала ненависть. Хотелось забыть обо всем, вскинуть оружие и отправить на тот свет как можно больше проезжающих передо мной имперских шавок! Пускай убьют и меня! Но я стоял, вцепившись правой рукой в поводья, а другой схватился за спрятанную под плащом рукоять пистоля. Я стоял и повторял про себя оправдания своего бездействия. Жалкое я ничтожество!..
Николас Гард вор. Морской разбойник. На мне кровь множества людей, и я никогда не преступал порог церкви для искреннего покаяния, только я не отниму жизнь у ребенка. Я грешник, но есть черта, которую не преступлю. Эти же ублюдки, покачиваясь на спинах лошадей, самодовольно пялились по сторонам, словно ища кого-нибудь, кто рискнет бросить им вызов. Люд молчал, сгорбившись от страха и стараясь лишний раз не пошевелиться.
Несчастные погибли не в один день. Их казнили в разное время: и когда пал северо-восток Загорья, и совсем недавно тоже. Выходит, именно эти орки держат в повиновении округу Дорнока. Мимо проезжали последние всадники, и теперь я старался рассмотреть физиономию каждого из них. Колючие взгляды и нахальные ухмылки! Им нравится подавленность и страх людей, застывших по краям дороги. Проклятый пепел! Они убивали с удовольствием!