- Это ты во всем виноват! - Это из-за тебя меня ссылают в эту проклятую Вс...Всео...тцом дыру! А я заслуживаю большего, да-а-а, я все всегда делал правильно.
Узнать, что же отец делал правильно пареньку не удалось, тот, очередной раз опасно накренившись, завалился назад захлопнув при этом дверь каюты. После этого, видимо, один из матросов оттащил пьяного пассажира к себе. Во всяком случае утром парень не обнаружил отца у своего порога.
Часто монотонные виды и отсутствие привычных дел вгоняли будущего жреца в некоторое подобие оцепенения. Он смотрел в воду плескающую за бортом, но не видел её. Он вспоминал прошлое, те моменты, когда все в его жизни поменялось.
Вот он, сидит в своей крохотной келье на каменном ложе пытаясь изо всех сил коснуться света Всеотца. Не ясно получится ли у него это или нет, но он искренне старался, следовать наставлениям веры.
Один из монахов-наставников пару дней тому назад на занятии говорил:
"Вера - это состояние полного доверия Всевышнему и готовность творить Его волю. Ибо тот кто вверяет свое тело и душу Всеотцу обретают силу достаточную чтобы обращать реки вспять и повелевать тверди становиться, словно воск, мягкой." - и как бы в подтверждение его слов комнату затопил мягкий свет, а те кто сидели ближе к нему могли почувствовать жар исходивший от учителя.
В тот момент, когда юному жрецу почти удалось обрести надежную связь со светом. Дверь его комнатки распахнулась, на пороге появился один из старших учеников.
- Собирай вещи и иди в проповедую залу, тебя там ожидает отец Варлаам.
Старший ученик постоял мгновенье, как бы ожидая реакции, потом взялся за ручку двери собираясь уходить.
- Постой, а зачем мне приходить с вещами? - все-таки спросил юноша.
- А мне почем знать? - бросил через спину юноша и закрыл дверь.
"Что ж, выбирать не приходиться" - подумал тогда юный жрец.
Долго собираться не пришлось он натянул поверх рубашки белую сутану и перевязал ее поясом. Другую, точно такую же, парень закинул в удобный жреческий походный мешок, туда же отправились остальные его скудные пожитки - пару свитков и набор принадлежностей для письма.
Входя в Залу парень чуть не столкнулся со стоявшим спиной к нему мужчиной. Тот беседовал о чем-то с отцом Варлаамом. Когда начинающий жрец подошел, оба беседующих развернулись к нему. В незнакомом мужчине парень узнал советника своего отца. Этого старика звали Рендольфом.
- Как же ты вымахал, Эйслин, на улице я бы тебя и не узнал.
Эхо от этих слов, сказанных громко разнеслось по всей зале.
- Достопочтимый Рендольф прибыл чтобы сопроводить тебя к отцу, - голос настоятеля был подобен шелесту деревьев, - в ближайшие дни ты отбываешь для продолжения обучения в церковь, находящуюся в городе Виндхел.
- Но почему? - спросил Эйслин.
- Потому что твой отец был назначен десницей самого Императора в северных землях, - ответил Рендольф.
- А также потому, что на периферии нашей Святой Империи мало тех, кто будет нести волю Всеотца. Жрец слегка наклонился к парню и глядя тому в глаза тихо проговорил:
- Церковь надеется, что ты сможешь низводить благодать на всех, кто сбился с пути истинного.
Дорога до дома, где он вырос, была наполнена воспоминаниями о детстве. Не теми светлыми и добрыми, как можно было подумать, а в основном негативными. Так что, когда за ним в возрасте десяти лет пришли жрецы, он был несказанно рад оказаться подальше от этого места.
И вот теперь по воле Всеотца он опять оказался здесь. Впрочем, как и в те былые времена кампанию ему скрашивал старина Рендольф. Когда-то давным-давно дед Эйслина на войне спас Рендольфу жизнь. Тогда тот поклялся в вечном служение нашей семье молодого жреца. Несмотря на безоговорочную верность у старого солдата были непростые отношения с теперешним главой дома Вос. Когда же в доме появился крохотный Эйслин все заботы о нем были переложены на плечи старика. Собственный отец не желал видеть своего сына, часто месяцами бывая в разъездах. Но для мальчишки так было даже лучше, потому как когда отец появлялся дома, то любил частенько поглумиться, а иногда и попросту избить сына. Вся прислуга в доме старалась поменьше общаться с мальчиком. Потому как боялась впасть в немилость хозяина дома. Что же до матери, то она погибла при родах, по крайней мере так однажды сказал Рендольф маленькому Эйслину.