Рюи распахнула глаза и коротко рассмеялась.
— Ты невменяемая.
— Зато счастливая.
Счастливая… Отчего? Оттого что я ничего ей не сделаю? Будь она каплю слабее меня, убил бы.
— А ты очень несчастен. Поэтому злой. Но если будешь и дальше обзываться, я уйду и больше не вернусь. Потом еще пожалеешь.
— Проваливай!
Я дернул рукой, но Рюи уже взмыла под потолок и полдня летала по огромной теплице, словно гигантская бабочка. Тень над головой отвлекала от работы, но я не тратил снова силу попусту. Терпел. Хватило того, что я уничтожил часть посадки.
Стоило бы явиться в ее мир и разворотить что-то в отместку. Но это чистой воды ребячество.
Рюи вела себя будто девчонка. Глупая девчонка. Как она стала диорсотой со своим идиотским поведением? Диорсотами становятся за заслуги перед миром или тогда, когда душа за череду перевоплощений набирается созидательной энергии. Второй вариант не про Рюи, значит, мелкая эльфийка совершила нечто чрезвычайное, серьезное, разумное. Что, если она прикидывается недалекой? Но зачем?
С того времени я понемногу стал общаться с ней, лишь бы добраться до ее настоящей сущности. Правда, до сих пор так и не добрался.
Зря я не отложил работу на сутки и не заглянул в ее мир. Уже поздно. Я уронил Кринтару, когда вернулся с иномирянкой в Эклер, один лепесток треснул. И пока не разберусь с королевой, артефакт перемещения будет лежать увядшим цветком рядом с Гекторамой. Мне спокойнее, когда он сломан.
Я уставился на сферу: она не лежала тусклым шаром в нише возле источника, а привычно пари́ла. Опоясывающие кольца плавно кружились, сверкая гранями.
Рюи… Как она подзарядила артефакт? Когда успела? Я прокрутил в памяти разговор… Слепо увлекся мелкой эльфийкой и ничего не замечал вокруг?
Она умеет хорошо меня отвлекать — и это опасно. К тому же энергия из ее источника бьет ключом. Однажды Рюи предлагала подзарядить все мои артефакты своей магией, ведь она очень похожа на магию мира, из которого Эклеру пришлось спасаться, но я отказался. Мне не надобно клеймо «Выполнил миссию с помощью чудесной и несравненной Рюи».
Сегодняшний случай станет исключением. Я протянул руку к сфере и в мелочах нарисовал перед внутренним взором внешность иномирянки: выразительные голубые глаза, что смотрят с плохо скрытым страхом из-под густых ресниц; слегка изогнутые брови, невысокий лоб и длинные волосы, что отливают на свету драгоценными нитями; несколько прядей часто падают на лицо, скрывая высокие скулы, а губы подрагивают, будто она вот-вот проклянет меня в отчаянии. Невероятно похожа на Натерсию и совершенно иная.
Чудесный экземпляр для опытов, игр, развлечения и гениальных планов. И его у меня украли. Выхватили буквально из-под носа!
Кольца Гекторамы дрогнули. Я враз погасил злость — лишние эмоции вредят артефакту.
Он опустился к ладони, озаряя кожу мелкими всполохами, и завис, едва касаясь пальцев. Сфера запульсировала, точно ожила, кольца закружились вразнобой, а затем резко сжались, впились в шар острыми иглами, разрывая его оболочку. Миг — и она лопнула, словно мыльный пузырь. Внутри, в бликах мириады частиц, которые не выходили за грани лопнувшей оболочки, появились яркие пятна, постепенно обретая формы.
Скоро свысока показался полуостров. С трех сторон его омывало море, а с четвертой — ограждали горы. Неистовая сила потянула изображение к густому лесу у подножья гор, но в один миг картинка размылась, пошла рябью и скрутилась в водоворот.
Сфера должна показать место, где пряталась иномирянка, с такой точностью, что я смог бы пересчитать листья на ближайшем дереве! Артефакт плохо зарядился?
Он вновь собрался в сферу и засверкал по-прежнему. Кольца плавно закружились. Заряжен, хорошо заряжен. Возможно ли, что Рюи незаметно его сломала? Быть не могло. Тогда какая непостижимость находится у подножия гор, что артефакт, дарованный Высшим демиургом, не проникает через кроны деревьев?
Как-то я вылетел птицей к тем лесам, когда искал сбежавшего из лаборатории дракона в человеческом обличьи. Да, верно, десять лет назад просил сферу его найти, и она изобразила то же самое. Я отправился к лесу, но ничего не нашел, летая взад-вперед на его окраине. Лес будто отказывался пускать меня в свою глубь, обманывал, дурманил рассудок, сбивал с пути.
Три года спустя я вновь брал в руки Гектораму, едва слышал, что дракон возвращался в замок, но тогда артефакт показывал черноту. Словно внешность, которую я рисовал, не существовала.