Он будто воочию увидел перед собой Сенриха и то, как шевелятся его губы, – и Севир заговорил вместе с ним:
– Под взором Двуликой клянусь править честно и справедливо, без злого умысла и личной выгоды, клянусь защищать ветви и отзываться на их зов о помощи. – Севир почувствовал, как душу наполняют восторг и трепет. – Добровольно соглашаюсь подчиняться Её воле во благо мира, пусть деяния мои и слова служат целям Её, будь то светлого или тёмного, лика. Я добровольно отдаю свою судьбу во власть Двуликой, пока будет живо имя моё.
– Принц Севир будет править третьей ветвью Ародана до появления наследников, но не более пятнадцати лет. Принц Севир оставит престол, если того пожелает богиня. Встань, Севир – третий принц Ародана! Пусть твоё правление принесёт нам процветание и мир!
Лика смотрела в окно, которое захватывала чёрная тяжёлая туча. В грозовом брюхе вспыхивали молнии, но гром едва слышался. Ветер завывал под крышей, подсказывая, что скоро он пригонит в Илассет ненастье. В воздухе наверняка пахло осенью и дождём, но Лика ничего не чувствовала. Нос не дышал три дня – с тех пор, как она вместе с родителями отстояла отпевание бедного принца Сенриха. Тогда Лика стойко вытерпела пронизывающий холод. Шарф весь промок от её слёз. Во время пения горло саднило, но девочка думала, это из-за того, что петь ей приходилось нечасто. В конце голос вообще сорвался. Но дома стало понятно, что бесценная заболела. Это открытие раздосадовало девочку. Она была уверена, что бесценные не болеют.
– Я тоже умру, как принц Сенрих? – рыдая, спрашивала она сначала отца и мать, а потом и пришедшего анатома. Только он смог убедить Лику, что её болезнь скоро пройдёт.
Теперь Лика лежала под двумя одеялами и с утра до ночи пила тёплые отвары, иногда проваливаясь в сон, но чаще – читала книги, слушала сказки и истории матери обо всём на свете. На третий день Лика чувствовала себя лучше, но ей по-прежнему не разрешали выходить на улицу.
– Можно ко мне придут друзья? Хоть кто-нибудь из ребят?
– Не говори глупостей, ты же не хочешь, чтобы они тоже заболели? – возразила Дора. – Вот, тебе передали подарки. Будешь смотреть?
Лика с насупленным видом разворошила корзину с поздними полевыми цветами и веточками полыни, попробовала свежий мёд из крынки и прочитала несколько писем с обычными пожеланиями. Ни одной куклы или человечка, сделанного из жёлудя, вышивки или головоломки, которые обычно делали дети, чтобы подбодрить заболевшего друга.
– Они больше не хотят со мной дружить?
Дора подавила тяжёлый вздох. Да и как было объяснить бесценному ребёнку, что его способностей боялись? Рассказать, что кто-то завидует, а кто-то, наоборот, трепещет настолько, что общение с бесценной кажется ему невозможным?
Вместо этого она сказала:
– Конечно же нет. Все расстроены уходом принца Сенриха. Сама посуди, как можно сделать добрую игрушку, если на душе так тяжело? И потом, думаешь, ты одна тут носом шмыгаешь? Многие простыли на том ветру. Не переживай, выздоровеешь – будешь снова играть с ребятами. А сейчас отдыхай и набирайся сил. Мы скоро вернёмся.
– Куда вы?! – Лика выползла из-под одеяла.
– На коронацию принца Севира, – призналась Дора. – Нам нужно там быть, а вот тебе лучше лежать в постели.
– Я останусь одна?
– Снаружи есть охрана, ты же помнишь? Тебе нечего бояться.
– Я хочу с вами! Возьмите! Я тепло оденусь!
– И заболеешь ещё сильнее, – с усилием, но Дора уложила Лику обратно. – При тебе сменится ещё достаточно принцев, ничего интересного сегодня не будет.
– Зачем же вы тогда идёте?
– Потому что так положено. А чихающие и кашляющие бесценные девочки должны оставаться дома и отдыхать. – Дора поцеловала ладонь и приложила два пальца ко лбу Лики. – Всё понятно?
– Да, мама, – буркнула та и накрылась с головой.
Вскоре под одеялом стало жарко и душно, и Лика откинула его и подбежала к окну. Накрапывал дождь, и гром гремел совсем близко. А вдалеке к городским воротам стягивались люди. Как их было много!
«Там будет весь город, пока я тут валяюсь без дела!» – мысли о неправильности происходящего зудели в голове, как комариный укус. Лика встала на цыпочки и увидела солдат вокруг дома. Их было меньше, чем обычно: наверно, часть из них сопровождали маму и папу на площадь.
«А если там появится богиня? Ей же надо принять клятву принца! Может, у меня получится поговорить с ней? Может, узнаю, что со мной не так? Хотя бы попробую! Если что, я мигом вернусь домой, никто ничего и не заметит».
Лика наскоро переоделась в траурное платье. Сверху она набросила отцовский полуплащ, доходящий ей почти до колен.