«А он знает, – понял Даур. – Рао точно знает, что внутри. Замок открыт, осталось откинуть крышку».
Но сделать это Дауру не позволили: отволокли от шкатулки, как только рао махнул рукой.
– Что вы делаете?! – вскрикнул Даур. – Отпустите! Или я призову на суд Двуликую, и она покарает вас!
Лживая угроза. Бесценный прекрасно понимал, чем может обернуться вмешательство богини, и даже сейчас он предпочитал обойтись без неё.
Стражники не шелохнулись. Древко копья сдавливало горло, перед глазами плыли круги. Рядом охнул Шор: его ударили в живот, отпихнули в сторону, и мальчишка отполз к краю шатра. До него никому больше не было дела.
Рао сполз с ложа, подобно неуклюжему слизню. Он перебирал локтями и волочил за собой неподвижные ноги. Хриплое дыхание перешло в протяжный, животный вой, кожа на лице рао лопнула и разошлась в уродливой, чудовищной улыбке. Он схватил шкатулку непослушными, переломанными в суставах пальцами и навалился на крышку. Мышцы на руках вздулись, спина выгнулась так, что на ней с треском порвалась одежда.
«Шкатулка неподъёмная! Неподъёмная! Пусть у него не получится, Двуликая, пожалуйста, пусть вся тяжесть мироздания противостоит рао, лишь бы шкатулка не открылась!» – молил Даур, теряя сознание.
Голубая полоса разрезала письмена надвое, крышка приподнялась, и из шкатулки вырвались потоки света и холода.
Рао завизжал – и его тело разорвалось на части, выпустив бесформенного монстра, который одним рывком открыл шкатулку и с вожделением достал свой дар.
Что случилось в Восточном пределе тем летним днём, доподлинно не знал никто.
Дикие племена пустыни пели, отвечая на зов древнего бога.
Старый работорговец хвастался, что выгодно купил у крапчатников бесценного, нёсшего околесицу про чудовище у пропасти Аш.
Мальчик, которого нашли среди руин имперского города, бился в руках спасших его людей и кричал:
– Мастер! Это Мастер! Он убил её! Он убил её!
Глава 1
7-й вечер лета
На другом конце света, среди звездоносных гор и зелёных долин, в городе Илассе́т, что жил и процветал под защитой третьей ветви принцев Ародана, хозяин вишнёвых садов выбирал имя для дочери.
– Может, Шайли? «Игривая»? Что скажешь, Дора? – бормотал Мата́р, глядя, как девочка возится на полу с куклами. Она построила пирамиду из деревянных брусков, окружила её лабиринтом из веточек и теперь повела по нему рыцаря.
– Игривая-шаловливая… Ты бы ещё шлюхой дочь назвал, – проворчала жена, оторвавшись от теста. Кудрявые пряди лезли ей в глаза, и Дора постоянно заправляла их за уши, отчего каштановые волосы побелели от муки. Кухарку она отпустила и взялась за готовку, только бы лишний раз не смотреть на мужа.
«Злится. Оно и понятно. За Шёлковым морем лишь матери могут давать имена детям. Но она же согласилась жить под ветвями. Знала же, что я нареку дочь. Почему всё так сложно?»
– А что насчёт Яна́ры? «Двойственная», как раз подходит. Глазки-то у неё разные: один – карий, другой – голубой.
Хранители веры считали это хорошим знаком, но Дора так не думала.
– Дети засмеют. Хлебнёт она горя с этими глазами, как у бездомной кошки!
– Дора, милая, надо же дать девочке имя. Ей уже восемь! А я стар. Вот умру, и останется безымянной!
– Увезу домой и дам ей нормальное имя. И другим детям, когда во второй раз замуж выйду, – возразила Дора, сердито передёрнув плечами. Матар был вдвое старше супруги. Чудо, что богиня подарила им ребёнка. – Не отвлекай меня, иначе пирог не получится.
– Мой любимый? – попытался перейти на более мирную тему Матар.
– Да, – буркнула Дора, но даже не повернулась к мужу.
«Вот упрямая!» – подумал он, заёрзал в кресле и потянулся за трубкой.
– Опять курить в доме собрался?
«Глаза у неё, что ли, на затылке?»
– В своём доме я буду курить когда пожелаю! – пробурчал Матар, глубоко затянувшись.
Богиня повернулась к нему тёмным ликом, когда Матар женился на этой иностранке. Слова отца Ло́рала до сих пор скрежетали в ушах: «Кому ты, Матар Пейра́н, сады оставишь? Женись, вырасти наследника». Послушался. Да и фамилию передать хотел – Пейраны были древней семьёй, происходившей, говорят, ещё от имперцев. В мире, где для богини было важно лишь имя, люди не нуждались в фамилии, да и не ценили её. Все почти от неё избавились, но Матар был сентиментальным. Доре тоже понравилось дополнение к имени. После свадьбы у них вроде всё было хорошо. На родине Дора считалась перестарком. Вся семья радовалась, когда её выдали замуж, да и она расцвела, глаза засияли. А потом наступило время дать дочери имя. Тут жену как подменили. Она стала спорить, дерзить. И всё из-за имени. Какое ни придумай, всё не по нраву! Матар мог бы дать любое, да только тогда у них с женой всё окончательно бы разладилось.