Он оглянулся, когда я догнала его, оставляя сад позади каменной прохлады Башни. Я начала подниматься, но Габриэль так и остался неподвижным.
— Вы идете? — спросила я.
— Нет, то, что нам нужно находиться здесь, — сказал он, проводя рукой по железной стене у основания лестницы. От его прикосновения по всему металлу пошла легкая изморозь, и он отдернул руку, будто бы обжегшись.
— Я так и думал, — пробормотал он себе под нос. — Вот где твой выход, дорогая Джульетта. Открой дверь в подвал.
Я посмотрела на железный лист в двадцать футов по ширине и десять по высоте.
— Я… я не вижу никакой двери, — ответила я.
— Она здесь, милая. Закрой глаза и сосредоточься. Я знаю, ты можешь это сделать. Ты единственная, кто может.
Я закрыла глаза, пытаясь сконцентрироваться.
— Подумай про соединения и петли, — шептал Габриэль. — Представь их в воображении. Подумай о дверной ручке, открой дверь, перейди из этого места в другое.
— Как она выглядит? — спросила я.
— Это ты скажи мне.
Я сосредотачиваюсь, придумывая дверь. Ее план появился у меня в голове. Высокая, с нешироким проемом. Вместо ручки отвратительное скульптурное лицо из железа, хмурое, похожее на тролля, с большими угловатыми зубами и широкими немигающими глазами.
— Это не совсем обычная дверь, — пробормотала я. — Где ручка?
— Где же она? — спросил Габриэль.
Что-то в эго голосе заставило меня открыть глаза — передо мной появилась высокая дверь со статуей, смотрящей на меня.
Рефлекторно я сделала шаг назад.
— Здесь есть оружие?
— Железо — единственная вещь, которую я не могу разрушить, даже на пике своей силы. Они думали, я никогда не вернусь сюда. Теперь скажи мне, дорогая, как нам открыть ее?
Внезапно раздался металлический скрежет.
Я отскочила, когда чудовищное металлическое лицо пришло в движение, скрипящим голосом погремев на весь коридор:
— Я не открываюсь для людей, только для Гохея Кацуро.
— Удобно, — произнес Габриэль. — Это я. Так что открывайся.
— Ты говоришь правду, но в тоже время лжешь, — сказала скульптура металлическим голосом. — Ты Гохей Кацуро, но ты и не Гохей Кацуро.
— Разве кто-то из нас действительно знает, кем он является? — предположил Габриэль.
— тайна личности и ее существования, и всё такое. Давай уже, не стоит терять времени.
— Я не могу открыть тому, кто лишь наполовину Гохей Кацуро.
— Не смешно, конечно же он… — начала объяснять я, но Габриэль закрыл мне рот рукой.
— Есть ли у тебя загадка, которую нам следует разгадать? — спросил он скульптуру.
— Это более традиционный метод, ведь так? — он взглянул на меня. — Зачем ты придумала дверь со ртом? Это утомительно.
— Я не… Это не я… — пробормотала я.
Если бы только Рис был здесь. Он бы смог всё исправить.
Нет, Рис не собирается мне больше помогать. Моя напускная смелость испарилась. Эта чокнутая леди может найти Камиллу в любой момент. Мой отец может появиться здесь с секунды на секунду. У меня нет времени еще и на это.
— Просто откройся уже! — отрезала я, мой голос раздался эхом среди металлических стен.
— Я… открываюсь… лишь для… — скульптура попыталась повторить свои слова, но громкость металлического голоса уменьшалась, пока он вовсе не затих. Скульптура начала таять, что выглядело еще более абсурдно. Она издала несколько стонов, прежде чем окончательно исчезнуть в двери.
Железная дверь приоткрылась, и я увидела лестницу ведущую вниз. Стены, лестница, потолок — всё сделано из железа.
— Прекрасно, — воскликнул Габриэль, поглаживая меня по голове. — Молодец!
Он ступил на верхнюю ступеньку, вглядываясь вниз.
— Молодец, — приглушенно повторил он. Покачав головой, он начал спускаться.
Мы спускались вниз, шаги звоном отдавались от металлических ступеней. Масляные лампы мерцали у нас над головами.
— Ты должна знать, — резко начал он. — Сейчас, сломав печать, мы ищем мое тело.
Я споткнулась на ступенях позади него.
— Что?
— Это тело… взято взаймы, — сказал он, глядя на меня. — Лучший выход из плохой ситуации.
В конце лестницы он остановился возле двери с зарешеченным окном.
— Я прожил столетье с лицом, которое ненавижу, в ожидании тебя, — он улыбнулся мне, но в его улыбке не было и капли тепла. — После того, как я получу мое тело назад, начнется самое веселье для тебя и меня. Единственная вещь, весьма важная, которую тебе следует запомнить — это то, это наилучший шанс, который у нее есть, — сказал он. — Я хотел сделать это по другому, но не хватает времени. Это вечная проблема смертных, — его губы изогнулись в усмешке. — Время. Оно не идеально, но это единственный выход.