Всё что угодно, чтобы вернуть дневник в безопасность сумки. Я потянулась за ним снова, и вновь он выхватил его.
— Если только, — размышлял он, поднимая одну из пробирок, в которой Камилла смешивала реактивы.
— Эй, — выкрикнула Камилла.
— Кей, пожалуйста, — сказала я. — Это всего лишь пустой дневник.
— Люди защищают лишь то, что ценно для них, — заявил он, проливая жидкость над станицами.
Я в отчаянии смотрела на мокрый дневник моей матери. Он испортил его?
Цвет страниц начал меняться, как будто темные чернила кровоточили на страницах. На секунду я подумала, что увидела что-то. А затем бумага словно очистилась, страницы вновь стали пустыми.
Кей пожал плечами.
— Думаю, вы были правы, — сказал он, положив дневник передо мной. — О, хорошо. Эй, я хочу есть. Рис, у тебя есть, что перекусить?
— У меня разве когда-нибудь было, чем перекусить? — пробубнил Рис.
— Надежда никогда не умирает, — ответил Кей. — C’est la vie [10]
Он побрел к двери.
— Класс по-прежнему не следует покидать, — сделала ему выговор мисс Миллер.
— Закуски, — пожал плечами он. — Я, возможно, вернусь.
Мисс Миллер откинулась на спинку стула, явно разочарованная им. Мак с подозрением смотрел на него.
Я откинулась на стуле, угнетенная состоянием дневника моей матери. Свернувшиеся страницы окрасились химическими пятнами. Почему он отнесся к моей вещи так неосторожно? Неужели он плохо думает обо мне?
— Ох, успокойся, — сказал Рис, окинув меня презрительным взглядом. — Он делает это только потому, что ему скучно. Это не имеет к тебе никакого отношения.
Мое сердце сжалось.
— О-о, — произнесла я, делая вид, что работаю над уравнением, чувствуя онемение.
Его слова были как пощечина. Даже если это и было правдой, так говорить было жестоко. Камилла бросила взгляд на Риса, отложила ручку и оттолкнула стул. Она вышла из класса.
— Камилла… — предупреждающе начала мисс Миллер.
— Ванная комната, — коротко ответила она, и дверь с громким звуком закрылась за ней.
Всё шло плохо. Но, по крайней мере, я закончила эксперимент.
Я потянулась за другим флаконом, которым занималась Камилла, но мой взгляд упал на инструкцию. Аммиак. Ватный шарик, пропитанный аммиаком, сделает чернила видимыми. Я никогда не ощущала такого резкого запаха, как тогда, когда Кей облил дневник. Я взяла и понюхала пустой пузырек — ничем не пахло. Я взяла другой из штатива Камилла — запах был горче. Если Кей использовал неправильный флакон?
Я взглянула на Риса, но он был занят чтением книги. Что мне терять?
Я взяла ватный тампон и окунула его в аммиак. Открыв дневник на странице, которая была почти сухой, и протерла угол. Расцвели сине-черные чернила, завиваясь узором по странице. Мое сердце учащенно забилось, и я быстро закрыла дневник, прежде, чем кто-либо увидел.
Как раз то, что надо.
Камилла шагала по коридору. Сакамото же стоял перед второй дверью в лабораторию, изучая замок. Он взглянул на нее, когда Камилла остановилась возле него, и вернулся к осмотру двери.
— Это идеальное утопление, — сказал он, проводя пальцем по дверному откосу. — Не удалось выжать молекулы без разрешения Снежной Королевы? Как думаешь, что она заперла тут?
Её не заботили его навязчивые идеи.
— Оставь Джул в покое, — сказала Камилла. — Она ничего не сделала.
Он присвистнул.
— Да ты почти произнесла целую речь. Хотя твое беспокойство утомительно. Я не имею в виду ничего плохого, я пришел с миром, — сказал он, в невинном жесте поднимая над головой руки.
Небольшая улыбка играла на его губах.
— Мне нравится Джул, правда. Она так забавно краснеет. Мне все нравятся, на самом деле. Некоторые люди просто немного интереснее. Ты, например. Почему ты об этом беспокоишься? Ты же ее совсем не знаешь.
«Потому что она выглядит грустной, и потерянной, и одинокой, а я знаю каково это», — подумала Камилла. Но она не собиралась озвучивать ничего из этого перед этим идиотом. Она приблизилась к нему на шаг, занимая более удобную и комфортную позицию, на всякий случай.
Он заметил это, и заинтересовался.
— Я видел, что ты сделала с Хайдом на днях, — сказал Сакамото.
— Тебя там не было.
— Я видел. Бедняга. Это твой способ разрешения конфликтов?
— Да, — просто ответила она.
Что он имел в виду, говоря, что видел? Она была уверена, что его не было в классе.
— Боже мой! — сказал он совершенно спокойно. — Это очень плохо. Мне не позволено драться, ты знаешь. Я очень, очень хочу, но Икедо просто не будет меня учить. Сказал, я неправильный, — он улыбнулся. — Что бы это ни значило.
У него какие-то расплывчатые цели. Камилла нахмурилась.
— Ты предупрежден, — сказала она, разворачиваясь, чтобы вернуться в класс.
— Тебе следует предупредить меня снова, — прозвучало ей вслед.
Когда она вернулась в класс, Джул уже закончила эксперимент. Дневник она убрала. То, что сделал Сакамото, было невежливо. Камилла наклонилась над своим листом бумаги и нарисовала мультяшного Сакамото, говорящего: «Я осел», и передала его Джул.
Джул коротко засмеялась.
— Спасибо, — прошептала она, с улыбкой возвращаясь к работе над уравнением.
Кей Сакамото был наименьшей ее проблемой. У нее было дополнительное занятие английского с Тэйлором в городской библиотеке после школы. Габриэль высадил ее на парковке. Она взглянула через лобовое стекло на гигантское трехэтажное здание. Оно смутно напоминало ей европейские замки.
— Я заблужусь здесь, — пожаловалась она.
— О, Тэйлор не позволит тебе заблудиться, — ответил Габриэль, склоняясь над рулем, чтобы тоже взглянуть на здание.
— Почему мы просто не можем делать это в школе, как нормальные люди? — спросила Камилла, резко откидываясь на спинку сидения.
— Ты делаешь то, что говорит учитель, — сказал он. — Вот как это и работает. Хотя…
— Что, хотя?
— Я знаю, что предполагается, я скажу тебе слушать всё, что он будет говорить, но…
— Но, что? — спросила она, разочарованная его уклонениями.
— Не слушай всё, что он говорит, — пожал плечами Габриэль. — Особенно не сегодня.
— Больше объяснений, пожалуйста.
— Хм… — он посмотрел на здание с несколькими башнями. — Потому что я не могу пойти туда.
— Тебе не разрешено? — спросила она, думая, что это странно, не иметь возможности войти в общественное здание.
— Нет, я не могу. Я не говорю, что люди рассердятся, если я войду — а они рассердятся — я говорю, что в прямом смысле этого слова, не могу войти в здание. Это было бы неловкое зрелище, попытаться это сделать.
Камилла не знала, как реагировать. Это было чем-то новеньким.
— Так что, — продолжал Габриэль. — У меня такое ощущение, что Тэйлор использует возможность выставить меня в плохом свете.
— Ты всегда выглядишь плохо, — сказал Камилла, искоса взглянув на него. — Когда ты пострижешься?
— Говори за себя, перекати-поле, — ответил он, заправляя волосы за уши. — Во всяком случае, просто…не важно, что он говорит…не воспринимай всё за чистую монету, хорошо? Он знает о многом, а люди, которые много знают, как правило, полагают, что они осведомлены в том, о чем не знают.
Предложение прокрутилось у нее в голове. Она подумала, что все-таки поняла, что он имел в виду.
— Неуклюжие фразировки.
— И, пожалуйста, помни, что следует говорить на английском, — предупредил он.
— Это урок английского, — она обернулась. — Конечно, я буду говорить на английском.
— Хорошо. По крайней мере, время не будет потрачено впустую. Я вернусь через час, детка.
Камилла зашла в библиотеку с трепетом. Не только из-за мыслей о каких-то барьерах — что бы ни позволяло Габриэлю войти — так же могло и не позволить ей. Но и из-за множества книг, возвышающихся до потолка в три яруса. Это, по некоторым причинам, наводило ее на мысли о подводном плавании. Как бросаться в океан, когда от верной смерти тебя отделяет спандекс и небольшой баллон воздуха. Ощущение было таким же. За исключением того, что вместо баллона с воздухом у нее был Тэйлор. Предположительно. Она осторожно огляделась. Его нигде не было видно. Он сказал, что будет здесь.