— Почему он следует за нами? — спрашивает Дестин, растерянно оглядываясь через плечо на беса.
Он шмыгает по деревьям, в основном, оставаясь вне поля зрения, на расстоянии около двадцати футов, но он определенно следует за нами.
— Не знаю, возможно, он проверяет, не натолкнемся ли мы еще на какого-нибудь огнедышащего бессмертного по пути к бабушкиному дому. Кстати, что она имела в виду, когда говорила о волке?
— Волк? — повторяет Камилла.
— Да, она хотела узнать, не волчица ли Джул. Это что-то вроде метафоры, или…?
— Монстр, — говорит Камилла.
Я поднимаю брови на ее слова, моё удивление почти заглушает жгучую боль в запястье.
— Ага. Что ты знаешь об этом?
— Истории, которые рассказывал Габриэль. Однажды, — она говорит медленно, словно пытаясь вспомнить слова, — жило семеро героев. Они сражались с монстрами и спасали королевства. Они заработали себе славу, сокровища, любовь, даже несколько королевств. Но со временем они стали высокомерными. Ленивыми. Эгоистичными. Это было… nan no itta, — бормочет она про себя. — Да, они купились на собственный обман. Так что боги прокляли их, превратив в монстров, которых они когда-то поклялись уничтожать. Прокляли навеки, чтобы они служили напоминанием всем смертным, — ее взгляд обращается вдаль, к крыше дома Джул, виднеющейся поверх деревьев.
— Напоминанием чего? — подсказывает Дестин.
Она смотрит на него.
— Того, что происходит, когда ты теряешь дар, — говорит она.
Я снимаю ботинки на коврике возле задней двери, уверенный, что если я наслежу в доме, миссис Беа убьет меня. Свою грязную куртку оставляю тут же по той же причине. Обстановка дома такая же как и до приезда Джул — те же цветастые обои и декоративный фарфор на стенах. Тот же легкий запах старой леди, пыли и регулярной выпечки.
— Здесь где-то должна быть аптечка, — говорит Джул, открывая шкафчики на кухне. — Уверена, найдется что-то для твоей руки.
— Я в полном порядке, не волнуйся об этом, — нагло вру я.
Отпечаток руки Мередит вокруг моего запястья взялся волдырями и стал багрово-красного цвета. Я стараюсь лишний раз не беспокоить руку и не морщиться.
— Здесь ничего, — хмурится Джул. — Только прихватки и ковши.
— Ванная комната? — предполагает Дестин.
— В ванной на первом этаже нет никаких шкафчиков, — говорит Джул нерешительно. — Но есть ванная смежная с комнатой Беа.
Она настороженно смотрит в коридор, будто ее идея — чистое святотатство.
— Серьезно, я в порядке, — еще раз повторяю я.
— Нет, ты не в порядке, — настаивает она. — Я… я сейчас вернусь.
Я осматриваю кухню, поднимаю крышку какой-то баночки.
— Как думаете, здесь где-то спрятаны печенюшки?
— Нас не должно быть здесь, — говорит Дестин. — А это значит, следует оставить всё на своих местах.
Я закрываю крышку и отхожу к окну, через которое видно беса, сидящего на перилах крыльца.
— Это все невозможно. Эй, золотой рейнджер, как добрался?
— Baka no ebi, — ворчит Камилла из коридора. — Просто смотри.
— О, пожалуйста, скажи мне, что ты не в чайной комнате, — говорю я, направляясь к двери. Дестин следует за мной по пятам.
Естественно, она в единственной комнате в доме, где абсолютно всё ужасно хрупкое. Старинные стулья и столы выглядят так, будто сделаны из зубочисток, обитых бархатной тканью; в стеклянных шкафах полно фарфоровых чашек, по виду в которые не стоит наливать ничего горячее чая. Каждые блюдца и чашки единственные в своем роде. К моему удивлению Камилла казалась совершенно очарованной ими. Она рассматривала чашки в форме разных цветов, стоящие в шкафу.
— Я бы никогда не подумал связать тебя с чаепитием, — говорю я.
— Связал? — спрашивает она без интонации. — Я просто люблю чай.
На ее лице появляется красноватое пятно. При мне она впервые настолько смущена.
Дестин стоит посередине комнаты, прижав руки по швам, как будто боится, что одно его прикосновение вызовет цепную реакцию, и весь фарфор разобьется.
Если честно, я бы даже заплатил за такое зрелище.
— Ребята! — окликает нас Джул, стоя в дверях и держа в руках бинт. — Пожалуйста, выйдите, вдруг вы что-то разобьете.
— Ты говоришь так, будто мы какие-то мега невезучие, — отвечаю ей я.
— Хорошо, твоя взяла.
Взглядом я натыкаюсь на серию кадров, висящих на стене. Я всегда знал про существование этой комнаты, но никогда не заходил в нее, по понятным причинам, и, соответственно, не мог видеть эту стену. На большинстве черно-белых фотографии изображены две широко улыбающихся девушки: одна бледная с черными волосами, вторая – темнокожая с волосами, выглядящими белыми, несмотря на ее возраст. Пикники, дни на пляже в устаревших купальниках.
— Это не может быть миссис Беа, — говорю я, указывая на фотографию, на которой девочка сидит в кузове пикапа с болтающимися ногами и улыбается в камеру.
— Ты же не думал, что она всегда была старой? — спрашивает Дестин.
— Я просто не думал, что она может быть такой маленькой, — отвечаю я. — Это просто странно.
Дестин рассматривает фото, где эти девушки с двумя парнями в каком-то офисе. Дестин поворачивается и удивленно восклицает:
— Я думаю, это мой дед.
— Что? Серьезно?
— Да, я узнал полицейскую форму, которую он носил. Не знал, что он дружил с миссис Беа. Кто второй парень? Он выглядит весьма молодо, наверное, нашего возраста.
Несмотря на Джул, издавшую тихий протестующий звук, я снимаю фотографию со стены и отодвигаю заднюю крышку. «Первый рабочий день Омена», — нацарапано на обратной стороне фото. Беа, Цинния, Омен, Марко — 1976.
— Это он, — говорю я, поворачивая фотографию, чтобы все могли увидеть. — Это тот парень, умерший при пожаре. Фото, наверное, было сделано на лесопилке. Он сгорел в следующем году.
Дестин прав, он был моложе остальных. Возможно, пятнадцать, в то время как остальные выглядели на двадцать.
— Он выглядит достаточно нормальным для меня, — говорю я.
— Он напоминает мне тебя, — говорит Дестин. Волосы и одежда Омена настолько же темная, насколько бледна моя, но он примерно моего роста — дед Дестина возвышается над ним словно башня. Омен широко улыбается в камеру, не догадываясь, что где-то через год его настигнет смерть.
— Психически нездоровый парень, — говорю я ему. — Что? Он выглядит, как человек, который попадает в неприятности и тащит за собой своих друзей.
Джул, однако, словно приковал к одному месту небольшой портрет на столике. Это рисунок, а не фотография, как всё остальное. Очертание лица почти знакомо, за исключением выражения и волос. Мысленно, я меняю цвет волос со светлого на темно-коричневый, а улыбку на неодобрительную гримасу.
— Почти что Рис, только со светлыми волосами, — говорю я, стоя за плечом Джул.
— Не думаю, что это он, — отвечает Джул со странным выражением лица.
— Дальний родственник, — слышится холодный голос возле двери. В проходе стоит Миссис Беа, скрестив руки на груди. — Что вы делаете в моей комнате?
— Хм… Охотимся на мусор, — выдвигаю предположение я.
Глава 15
Джул
Моя бабушка поймала меня и моих друзей шпионящими в запретной комнате, тогда как мы должны быть в школе. И всё же, именно я была тем, кто чувствовал праведное негодование.
— Что случилось на лесопилке? — спрашиваю я, поражаясь своей самоуверенности.
— Лесопилке? — ей удалось даже не взглянуть на фотографии.
— Мередит сожгла ее сорок лет назад, — говорю я. — Ты была там. Твой друг умер тогда. И сейчас она вернулась, — я вздрагиваю, вспоминая горящие пальцы, удерживающие меня за руку. Но она не обожгла меня.
— Ты знала Создателя Зеркал, — я указываю на портрет. — Не так ли? Бьюсь об заклад, ты знаешь всё. В конце концов, ты ведь не можешь забыть, что все Грэмы являются охотниками…
— Неугомонная девчонка, — сердито говорит Беа. — Так в этом состоял план Саймона? Он отправил тебя сюда, некую невинную овечку, выпытывать информацию из своих друзей?