— И не было никакой поющей мыши, чтобы помочь тебе, — грустно улыбнулась Беа. — Должна признаться, никогда не любила Золушку. Просто не могу понять героиню, которая не знает, когда достаточно.
— Тяжело сказать, когда «достаточно», если не с чем сравнивать, — говорю я, не отрывая взгляда от бледно-голубой столешницы.
Через некоторое время Беа толкает по направлению ко мне упаковку шоколадного печенья.
— Я никогда не думала об этом в таком ключе, — серьезным тоном говорит она.
Я посмотрела на нее с благодарностью, откусывая печенье.
— Так ты знаешь многих Создателей Зеркал? — медленно спрашиваю у нее.
— Только одного, — она подняла брови.
— Каким он был?
— Отрешенным, — через некоторое время ответила она. — Почему ты спрашиваешь.
— Слышала кое-что о семье Райанов, что делает их…
— Неприятными? — криво улыбается она
— Но Сорен был другим? Он часто разочаровывался, — призналась она. — Но он был хорошим человеком. Просто не имел столько контроля над своей жизнью, как над зеркалом.
Я могла бы рассказать ей о Рисе, но сдержалась.
— Так ты думаешь, тяжелые люди достойны усилия?
— Это зависит… — она на секунду замолчала.
— От чего?
— Имеют ли они стоящую причину для того, чтобы быть тяжелыми людьми, — ответила она, протягивая руку за печеньем.
Глава 16
Джул
В понедельник в очереди за обедом я оказалась позади Рисом. Он даже не взглянул на меня, выражение его лица оставалось отрешенным, когда он неуклюже потянулся к лотку с бутербродами. Он делал вид, что мы не встречаемся за пределами школы, игнорируя меня еще пуще прежнего. И это начинало выводить меня из себя.
— Можешь передать ложку? — попросила я его.
Он посмотрел на меня долгим взглядом, словно спрашивая «серьезно?», и прошел дальше к столу с напитками.
Это меня раздражало. Хоть сто раз он какой-то там магический принц, это не дает ему право быть настолько грубым. Особенно после всех исследований, которые я провела для него вчера в Башне. Я трудилась несколько часов после обеда, пока Беа была на работе. Я не нашла ничего полезного, но составила список магических зеркал различных видов, который следует упомянуть. Договорились мы или нет, но проявление благодарности не убьет его.
Я продвинулась в очереди и стала за ним возле стола с напитками.
— Я оставила тебе книгу на столе в библиотеке, — шепчу я.
Он как раз тянулся за бутылкой воды, и его рука дрогнула.
— В ней раздел, который…
— Заткнись, — бурчит он себе под нос. — Что я тебе говорил?
— Ты найдешь достаточно интересным, — проговорила я, невинно хлопая ресницами. — Конец. Что ты думал, я собиралась сказать?
— Я же говорил, мы не друзья, — нахмурился он.
— Какое выражение лица. Мы говорили о химии, и ты испугался, — говорю я, пятясь и изображая робость.
Мне удалось сбить его с толку. Когда я шла к столу, за которым Камилла ела толстую лапшу палочками, я даже почти не ухмылялась. Я села рядом с ней. На подносе у меня еда, которую я набрала по совету Камиллы, под названием «кицунэ удон».
— Как ты произносишь это? — задаю вопрос. — Я знаю, что удон — это лапша, но второе слово.
— Ки-цу-нэ, — произнесла она с ударением на первый слог. Она указала на большие треугольные кусочки, плавающие в бульоне. — Кицунэ — это лиса. Видишь лисьи уши?
— Теперь я не хочу есть это! — восклицаю я.
— Это тофу. Тофу, — упрекает она.
— Знаю, об этом я и спрашивала. Это так мило.
Камилла пожала плечами и потянулась палочками к моей тарелке. Я поспешно придвинула к себе поднос.
— Я пошутила! — смеюсь я. — Ешь свой обед.
— Дамы, сегодня день горячих крылышек, — триумфально говорит Мак, опуская свой поднос на стол.
Шокировано осмотрев наши с Камиллой подносы, он восклицает:
— Вы забыли свои горячие крылышки? Где горячие крылышки?
— Тебе следует еще пару раз сказать «горячие крылышки», — говорит Дестин, спокойно занимая последнее свободное место.
— Все еще вегетарианка, — напоминаю я ему.
— Все еще не имеет для меня никакого смысла, — отвечает Мак.
Камилла с сомнением смотрит на поднос Мака.
— Что? — спрашивает он.
— Куриные крылышки?
— Ну да.
— Они оранжевые, — прозвучал ее комментарий, и она обратила свой взгляд на его бутерброд.
— Минуточку, — медленно начинает Мак. — Ты не… не хочешь ли сказать, что никогда не пробовала куриные крылышки?
— Нет.
— Нет, не хочешь сказать, или нет, никогда не пробовала?
Она моргает, смотрит на меня, потом снова на Мака.
— На оба вопроса: нет?
— Сосредоточься, женщина, это важно. Ты когда-нибудь ела горячие крылышки?
— Не ела, — отвечает она осторожно.
— Это ненормально! — громко восклицает Мак, чем привлекает внимание соседних столиков.
Он подвигает свою тарелку Камилле.
— Вот. Ешь их прямо сейчас. Моя щедрость не знает границ.
Камилла выглядит озадаченной, но, тем не менее, тянется к его тарелке. Мак внезапно отодвигает тарелку.
— Не бери в голову, у моей щедрости есть границы. Я забыл, что ужасно голоден.
Он хмурится.
— Ты серьезно? Никогда?
Камилла пожимает плечами.
Он медленно, будто это причиняло ему боль, придвинул к ней тарелку.
— Ладно, можешь взять одно. Одно! Я действительно умираю с голоду, но не могу позволить тебе жить без горячих крылышек.
— Уверен, что не заберешь его обратно? — спрашиваю я.
— Быстро, бери одно, пока я не передумал.
Камилла снова пожимает плечами и тянется за вилкой.
— Положи на место! — в ужасе приказывает Мак. — Ты и вправду не шутишь. Их едят руками.
— Они в соусе, — хмурится Камилла.
— В этом и суть, — настаивает Мак. — Это как ребрышки, если лицо и руки не в соусе, значит, ты и не ел их.
— Не знаю, я видела, что когда люди едят их, у них только два грязных пальца, — говорю я.
— Они делали это неправильно! — категорически заявляет Мак.
Камилла берет крылышко двумя пальцами, с сомнением глядя на апельсиново-оранжевый соус.
— Хорошо, теперь, — инструктирует Мак, копаясь в своей тарелке, — ты ешь всё, что не является костью. Приятного.
— Мне нравится соус Буффало, но крылышки выглядят так, будто их действительно трудно есть, — замечаю я, возвращаясь к своему супу.
— Ты теряешь смысл, — говорит Мак с набитым ртом. — Если ты не собираешься крушить крылья, с таким же успехом можно есть курицу без костей.
Дестин рядом с ним положил в рот бескостные наггетсы.
— Не думай о том, как это трудно. Думай, как это восхитительно вкусно. И больше не будет никаких трудностей.
— Это звучало бы более проникновенно, если бы у тебя всё лицо не было в соусе, — замечаем Дестин.
Между тем, Камилла вытерла руки салфеткой и встала.
— Серьезно? Тебе не понравилось? — интересуется Мак.
— Я собираюсь взять побольше, — хрипло отвечает она, направляясь к буфетной стойке.
— Хорошо, похоже, она в порядке, — признал Мак в ее отсутствие.
Я смотрела по сторонам кафетерия, пока не наткнулась взглядом на Риса, сидящего с Кеем, Хейли и Эмити. Хейли болтала с Эмити, и время от времени тянула за рукав Кея, требуя то одно, то другое. Рис уткнулся в книгу, полностью их игнорируя. Кей наклонился через его плечо, пытаясь заглянуть в книгу, но Рис резко ее захлопнул, грозно взглянув на Кея. Это не был обычный его взгляд полный презрения — на этот раз в нем был настоящая ненависть. Я вспомнила, как Рис сказал, что Кей его телохранитель. Из-за чего он презирает его? Почему Рис даже в окружении других людей пытается остаться в одиночестве?
Внезапно Кей поднимает голову и, натыкаясь на мой пристальный взгляд, подмигивает мне, как и в первый день. Я быстро отворачиваюсь, даже не чувствуя ничего будоражащего и волнующего, как прежде. Между тем, как он внезапно появился и исчез возле пустой лаборатории, и взглядом, каким одарил его Рис, не говоря уже о том, что он сделал с дневником моей матери, Кей начал действовать мне на нервы вовсе не из романтических побуждений.