— Тогда нам нужно сделать тебя бессмертным, — отвечаю я.
— Отлично. Давай сделаем это, фаворитка, — ухмыльнулся он.
— Тебе не стоит называть меня фавориткой, — возразила я.
— Я буду так делать, пока ты не бросишь всё это «принц фей» дерьмо.
— Хорошо-хорошо.
Мне вспомнилось вчерашнее предупреждение Беа об Эндере.
— Кстати, что ты знаешь о бессмертных?
— Я знаю, что не стоит становиться на пути того, кого нельзя убить.
Я была склона согласиться, вспомнив Мередит, насаженную на острие сталактита.
— Их много? Бессмертных, я имею в виду.
— Здесь много людей, на пути которых лучше не становиться, — говорит он. — И много тех, кто проживает долгую жизнь. Но я слышал лишь о трех людях, которые действительно бессмертны.
Он переложил несколько книг, пока не достал одну со старыми исписанными пергаментными страницами. Рис сел рядом со мной на диване, положив книгу на стол посередине.
— Существует легенда о том, что они являются орудием богов. Но люди придумают что угодно, чтобы объяснить необъяснимое, — сказал он, открывая книгу на серии портретов, очень похожих на те, которые обнаружила я. — Она охотилась на монстров последние сто лет, — он указал на Мередит. — Но, прежде чем у нее началась амнезия, она сама разрушила много городов. Он, — Рис указывает на Габриэля, именованного здесь также Гокаем, — охотился на монстров. Самопровозглашенный защитник человечества. Был известным целую вечность. — он перешел на человека с зеленоватыми волосами. — Вор, вот он — действительно проблема. Он убивал царей, крал бесчисленное количество ценных артефактов, приводил целые народы к нищете. Они с Мередит совершили много вреда на той стороне, прежде чем перешли на эту. Хемлока никто не видел около столетия. Он где-то прячется, или же кто-то, наконец-то, узнал, как его убить.
Он пожал плечами, я же была потрясена портретом. Он выполнен другой рукой, в углу страницы нарисована извилистая лоза, но это был тот же зеленоглазый мужчина, которого я видела в школьной лаборатории.
Габриэль, Мередит и Хемлок. Трое бессмертных, о которых говорила Камилла. Ставки на победителя.
— Как долго они здесь находились? — спросила я.
— Никто точно не знает. Они не особо общительны. Не говори мне, что ты с ними сталкивалась, — отвечает Рис, замечая мой взгляд.
— Да пожалуйста, — мои щеки заливает румянец. — Я просто видела портреты раньше.
— Видела?
Я рассказала ему о том, что произошло в школе с картинами.
Он весьма взволновался.
— Ты разрушила заклинание? Видела пророчества?
Он встал и начал копаться в рюкзаке в поисках блокнота.
— Рассказывай мне всё, что помнишь.
Я действительно напрягла память, пытаясь вспомнить всё, но самое большее, на что я способна — припомнить разве что треть.
— …и лиса, — закончила я свой рассказ. — Она была серебряная со слишком умным лицом для обычного животного.
— Лисы умны, — рассеяно заметил он, глядя на свои записки. — Уверена, что не можешь вспомнить больше?
— Мне жаль. Бьюсь об заклад, я не смогу туда вернуться, они, скорее всего, закрыли комнату.
Я плюхнулась на диван, складывая руки.
Рис смотрел на меня со странным выражением.
— Что-то на моем лице? — застенчиво поинтересовалась я.
— Когда твой день рождение? — неожиданно спросил он.
— Первого мая, — ответила я, сбитая с толку.
Он быстро отвернулся.
— Ты нарушила заклинания, скрывающие пророчества. Вероятно, то же самое сделала и с зеркалом в саду. Я не могу правильно управлять стеклом, когда ты поблизости. И всё же, ты не можешь припомнить и половину картин.
— Там было много картин, — сказала я в свою защиту.
— Согласен, — сказал он. — Но не для того, у кого непогрешимая память.
Моя кожа похолодела.
— Что ты сказал?
— Все Гримы охотники. А все охотники имеют безупречную память. Что если… ты не Гримм?
Я открыла рот и закрыла его.
— Мой день рождения тоже первого мая. Ты сама говорила, что Нуль и Создатель Зеркал рождаются парами.
— Но… это ведь означает…
Саймон был моим лучшим другом. А она погубила его, сказал Тейлор. Тейлор… и моя мама?
— Он единственный в своем роде, — мягким голосом сказал Рис. — Если ты Нуль, это должно быть он. Разве это так ужасно? Подумай о вещах, которые ты можешь сделать. Это подарок…
Возможно, если бы ты выглядела хоть немного похожей на него…
— Подарок? — закричала я.
Голова кружилась. Зеркало, разбитое стекло Риса, жалобы Камиллы о слухе, который не работал в школе… в лесопилке… всё из-за того, что там была я. Из-за того, что всё, что я знала неправда.
— Знаю, многие фэйри боятся и ненавидят Нулей, — сказал он, будто я думала об этом. — Но это нормально. Они послушают меня. Я буду держать тебя в безопасности. Ты научишься контролировать это — сама же говорила, эта библиотека бесконечна. Мы найдем что-нибудь. Видишь, мы с тобой команда. Так всегда…
— Всегда что? — истерично воскликнула я. — Должно быть? Чтобы всю мою жизнь мне лгали? Должно быть, чтобы я убила своим рождением мать, чтобы я отделалась в пятнадцать лет от человека, воспринимающего меня как раба, чтобы узнать, что он даже не мой отец, и что мой так называемый «подарок» все разрушает? Я должна была оказаться в какой-то сумасшедшей жизни, с судьбой, к которой не подготовлена, должна…
Его рот накрыл мой, словно моля понять то, что он не может выразить словами. Я никогда не целовалась раньше, и никак не ожидала, что это будет так… настойчиво.
Он немного отстранился, осматривая, насколько ошеломленной я выгляжу.
— Я сказала Беа, — невольно произнесла я, будто поцелуй извлек из меня эти слова.
— Что?
— Про зеркало, — продолжала я, не в состоянии остановить себя. — Она знает, что я прихожу сюда.
Он резко встал, широко открыв глаза. Я потянулась к нему, но он отстранился.
— Думаю, она может помочь тебе, — умоляюще произнесла я. — она знала, что последний создатель зеркал…
— Конечно, она знала, — яростно закричал он. — Она та, кому было поручено его убить. Мне бы следовало лучше знать — Гримм, Тейлор, какая разница, — вы всегда против нас. Убирайся.
— Рис…
— Выметайся из моего зеркала, — прокричал он, и я со слезами на глазах поспешила вниз по лестнице.
Глава 17
Камилла
Она вошла в кафе. Как всегда, оно пустовало. Казалось, ее предположение относительно того, что в кафе не будут ходить, осуществлялось. Она удивилась звукам приготовления еды, доносящимся с кухни. Засунув руки в передние карманы худи, она облокотилась на дверную лутку. Он стоял спиной к ней, что-то сбивая в миске. Возможно, он готовил ее любимые лепешки.
— Гокей, — позвала она.
Каждый мускул Габриэля напрягся, словно от удара. Глядя на нее, он продолжал мешать, от чего чуть не упал.
— Ненавижу это имя, — ответил он. — Никогда не зови меня так.
— Не собираешься спросить, где я его услышала?
— Не имеет значения, — подозрительно легкий тон. — До тех пор, как ты снова не начнешь говорить так в моем присутствии.
Он озлоблен. Она не видела его таким годами, с тех пор как он стал ее опекуном. Понятно, она не нравилась ему поначалу. Он же нравился ей еще меньше. Раздраженный, нетерпеливый, беспристрастный. В какой-то момент они перестали бороться и стали командой. Как в тех повествованиях, что он ей рассказывал, она не заметила, когда перестала ненавидеть человека, вошедшего в ее жизнь. Но она замечала, когда перестает доверять ему.
— Это я, ведь так?
— Прости?
— Я Волк.
Медленно он поставил миску и повернулся к ней.
— Теперь я хочу знать, где ты была.
— Не имеет значения, — повторила она его слова. Она действительно начинала злиться.
— Расскажи мне сейчас. И не говори: «спроси меня позже», когда огненная женщина охотится…