И Васька стояла босыми ногами на полу, привычно рассматривая рисунок паркета, чтобы глаз не поднимать. А думала о другом. Вспоминала Данилу и его глаза, круглые от возмущения, когда карты не шли, и хитро прищуренные, когда он был доволен раздачей. И то, как он хмыкал, когда придумывал, с какой карты ходить, и как уверенно блефовал, хотя на руках ни одного полезного существа…
Когда отец выдохся и ушел, Васька забралась в свою мягкую, пахнущую цветами постель, обняла подушку и счастливо улыбнулась.
Так всё и началось. И сразу покатилось как колесо с горы — с бешеной скоростью. Только ветер в лицо, и мир несётся навстречу, а ты сделать ничего не можешь, лишь смотреть и улыбаться.
Днём Данила играл роль статуи, хладнокровно скользя взглядом мимо Васьки, а вечера они проводили в клубе. Вместе. Правда, теперь Васька платила за себя сама, настояла, и Данила согласился.
Не всегда играли в карты, иногда во что-нибудь другое. Смотрели фильмы. Участвовали в местной лотерее. Слушали музыку и учились воспроизводить какие-нибудь дурацкие танцы.
Остальные члены компании тоже часто тут бывали. За ними интересно было наблюдать. Такие разные, смешные, слегка бестолковые… Они никогда не мерялись достижениями. Это была какая-то запретная тема. Все разговоры только о клубе и о текущем времяпрепровождении.
Конечно, чаще всего Васька наблюдала за Данилой. Иногда по полчаса глаз от него не отводила. Остальные этого тактично не замечали.
Данила легко сходился с людьми. Не раз знакомился с другими посетителями клуба, и парнями, и девушками — и все они были от него без ума. Ещё бы, Васька прекрасно их понимала. К его бьющему ключом жизнелюбию слетались как мотыльки на огонь.
Видимо, это была дружба. Васька, хотя её сердце и замирало возле Данилы, была согласна на дружбу, пусть, главное, чтобы это ощущение счастья никогда не проходило. Конечно, оно немного горчило от осознания того, что ты не нравишься ему так же сильно, как он нравится тебе… но даже такая дружба лучше, чем ничего.
А потом одним вечером всё вздрогнуло, как от удара, и встало на свои места.
Данила как обычно провожал её к машине и за несколько шагов до поворота остановился. Сегодня они задержались дольше обычного, партия вышла длинной, к тому же он выиграл и компания отмечала этот редкий, практически небывалый случай шоколадными кексами. Теперь в переулке сгущались фиолетовые сумерки, а лампы фонарей беззвучно покачивались на ветру, косо расчерчивая асфальт светлыми, словно расплывающимися пятнами.
— Спасибо что пришла.
Он каждый раз это говорил.
Васька как обычно улыбнулась, неловко отвела глаза, даже сделала шаг прочь… а потом почему-то повернулась к нему снова. Так, как не делала раньше.
Просто утром она уезжала на целые сутки и ей до боли захотелось сделать ещё один глоток его обаяния, чтобы хватило до новой встречи. Сейчас, когда вокруг больше никого, кто на него претендует.
Фонарь, словно живой, отшатнулся и оставил их в полумраке. Всего несколько секунд глаза в глаза — и жар вспыхнул, выдавая друг другу общий секрет.
И он сорвался. А может она, кто знает. Данила схватил её, почти смял в крепком объятии и отчаянно поцеловал. Сразу сильно, нахрапом, как бывает, когда больше нет сил терпеть.
Ваську словно вихрем подхватило. Но она не плыла по нему, как вялая рыбина, а целовала в ответ. Не могла удержаться, остановиться. Кажется, она ему всё же нравится. Хотелось немедленно воспользоваться случаем, погладить и потрогать его везде, куда только достанут руки, узнать, какой он на ощупь. И на запах. И на вкус.
Всего… ей хотелось всего.
Он сжал её за бедра и прижал к стене прямо там, не разрывая поцелуя, а потом остановился, застыл, только напряжённые мышцы дрожали. Освещенный переулок, постоянно ходят люди… стоило чуть подумать и становилось ясно, что здесь не место и не время для таких объятий.
— Чёрт, — ругался Данила как-то отчаянно, продолжая её обнимать и тяжело дыша. Его глаза стали большими и глубокими, он смотрел в упор и не моргал. — Не могу. Я не могу оставить между нами только дружбу. У меня от тебя крышу сносит. Я пытался, правда. Твою же дивизию! — Он всё же убрал руки и сжал кулаки, зажмурилась, будто от ярости боялся пошевелиться. — Ты… мы же словно разные вселенные, такие как мы никогда не пересекаются!
Васька задрожала. Он всё понимал, стоило ожидать, вроде не дурак. И она понимала. Но ей было всё равно.
Данила медленно выдохнул и открыл глаза. Посмотрел прямо. Его лицо разгладилось, он легко и невесомо улыбнулся. Кошачья морда на его капюшоне словно прищурилась.