Она достала экран и сделала фото. Посмотрела. Да… Так, в майке, живот уже ни с чем другим не спутаешь. Она снова погладила его. Малыш не шевелился, ни разу, по крайней мере, Васька ничего такого не чувствовала. А уже должна была. Рука дрогнула. Васька надеялась, с ним всё в порядке. ИИ-помощник сказал, что да, но нужно ультразвуковое исследование. Скоро они улетят на базу и Васька узнает точно — кто это. Девочка или мальчик. Ей было всё равно, она уже безумно любила этого ребёнка и будет любить до тех пор, пока не сделает свой последний вздох. Но всё равно интересно.
И за него придётся бороться. За себя она не смогла… Но позволить отцу и бабке проделать то, что они проделали с Васькой ещё с кем-то? Нет! Ваську некому было защитить, но у этого малыша будет мать. И она сделает для него всё!
Васька ещё раз взглянула на свой снимок. Она давно не видела, как выглядит со стороны. Что ж, не так уж и жутко. Правда, на лице ни лоска, ни блеска. Кожа явно неухоженная, не матовая и не бледная, как положено, а обычная такая, как у всех остальных в лагере. Румянец слишком яркий, сразу видно — натуральный. Волосы торчат в стороны, и это ей даже идёт. Одежда выцвела, прекрасный изумрудный бархат превратился в бледный и пыльный, местами облысел. Конечно, дома никто не позволил бы ей ходить в таком виде. А тут некому озаботиться вопросом, насколько сильно Васька позорит семью. И, пожалуй, Васька себе даже понравилась, по крайней мере, при виде себя на лице сама собой расцветала улыбка. Особенно её радовал яркий блеск в глазах и животик. Да, он был идеален!
Забавная всё же штука — жизнь. Бьёт наотмашь, а после приносит неожиданные подарки. Разная она.
Васька отключила экран, несколько раз провела по животу и улыбнулась. Нужно поднять кофту и одеться.
А потом, на очередном вдохе, ощутила этот запах… его одеколона. Очень сильный.
Васька вскинула голову. Напротив, прямо через ручей, стоял он. Данила.
Сорок три дня. Эта любовь длилась сорок три дня. Васька потом подсчитала, постфактум, так сказать, потому что вначале её просто снесло ураганом. Она ни о чём не думала, только чувствовала. Счастье. Она чувствовала счастье, как океан без берегов и дна. Считала минуты до встречи и наблюдала за ним исподтишка.
Держаться на расстоянии с каждым днём было всё сложнее. Дошло до того, что Данила приходил к ней в комнату в ночь дежурства. Несколько раз. И занимался с ней любовью на её мягкой кровати, пахнущей цветами. Если бы кто-то узнал, кое-кому бы не поздоровилось! Но им было наплевать. Да и Васька отключала видеонаблюдение над его местом базирования, чтобы начальник охраны не смог проверить, находился ли там Данила во время дежурства постоянно. А заодно проверяла календарь отца, чтобы его до утра не было дома.
А в очередной раз, когда Данила прогуливал своё очередное дежурство, появился отец. Видимо, по какой-то причине раньше вернулся домой. К счастью, Васька успела услышать его заранее, в ней словно инстинктивный улавливатель стоял, отец только вышел из своих комнат, а она уже слышала, как приближаются его неумолимые шаги. Так что у неё было достаточно времени, чтобы спрятать полураздетого Данилу под кровать и зашвырнуть следом его одежду. Так банально. Эта мысль, что она спрятала любимого прямо под кроватью, вот здесь, всего в паре метров… эта мысль изрядно веселила.
Отец в этот раз пробыл недолго, в последнее время он сильно выматывался на работе и доставал не так часто. К счастью. Правда, перед уходом он смахнул со столика чайный сервиз, которому тут не место, почему она никогда не приказывает слугам уносить посуду? Может, хоть так поймёт? Но это всё.
А когда отец ушёл, Данила из-под кровати не показался. Может, уснул? Васька встала на колени, наклонилась так, что волосы легли на палас и с улыбкой заглянула в щель. Может, он прячется? Играет?
Данила лежал, повернув голову в её сторону и широко открыв глаза, но словно не видел Ваську. Его зрачки были такими большими, будто ничего кроме них в глазницах не осталось.
— Ты что? — Улыбка исчезла с её лица. Об игре и речи не шло.
Данила молча выкарабкался наружу, сел на кровать, поднял руку, разминая себе шею.
— Никогда к этому не привыкну.
— К чему? — Васька села рядом и прильнула к нему. Данила машинально обнял её и прижал к своему боку. Ваське нравилось сидеть так, и просто молчать. И прижиматься щекой к его голой коже тоже очень приятно. И чувствовать, слушать, как он дышит.
— Как он может разговаривать так со своим ребенком? Да ещё с девочкой? Это не укладывается у меня в голове. — Данила хмурился и сам не замечал, как сильно сжимает руку на её плече.