— Думаете, я его туда добавила? Я этого не делала.
— Но вы дали ей ликер?
— Не помню. Возможно. Кажется, она выглядела осунувшейся и сказала, что устала, или что-то в этом роде. У нас всегда есть ликер. Один сосед по Хертфордширу дает его нам.
— Он и сейчас у вас имеется?
— Полагаю, что да. Мне ликер не нравится, но Тормод его любил. Хранится в буфетной дворецкого — там он под присмотром. Довольно крепкий.
— Мисс Лагард… — Похоже, женщина не осознавала последствия того, о чем они говорили. Она витала где-то далеко, словно вся эта история никак ее не касалась. — Мисс Лагард, это очень серьезный вопрос.
Она наконец посмотрела на инспектора, и он был поражен болью и страхом в ее глазах — она боялась не его, а кого-то другого, кого-то, кого могла видеть лишь она одна. В ее взгляде не было ни гнева, ни ненависти — лишь страх, бесконечный, неизмеримый страх.
Уж не безумие ли он наблюдает? Или, может быть, он узнаёт его в том, кто пока еще в своем рассудке, но понимает, что ждет впереди, безвозвратный уход в черные коридоры сумасшествия?
Неудивительно, что Тормод пытался защитить ее! Он хотел все сделать сам, предотвратить это, вернуть ее любым известным ему способом. Он даже не думал о том, чтобы рассказать об этом кому-то. Чудовищность того, что он увидел, описать было невозможно.
Питт не мог этого больше выносить. Он поднялся на ноги. Что толку терзать ее вопросами? Доказательства — вот что было важно. Без них он ничего не сможет поделать, что бы ему ни было известно, какие бы догадки он ни строил.
— Простите за беспокойство, — неловко произнес Томас. — Пойду помогу сержанту Харрису. Если возникнут еще вопросы, обращусь к кому-нибудь из слуг. Постараюсь больше вам не досаждать.
— Благодарю. — Элоиза сидела все так же прямо и даже не повернулась, чтобы посмотреть, как он идет к двери и открывает ее.
Такой он ее и оставил — неподвижной, смотрящей не на огонь и не на белые цветы на столе, а на что-то, чего он не видел ни сейчас, ни когда-то прежде.
По меньшей мере один ответ они нашли довольно быстро. Сержант Харрис принес найденную в спальне Мины пустую бутылку и показал слугам. Дворецкий ее узнал.
— Вы давали одну из таких мисс Лагард незадолго до того, как миссис Спенсер-Браун заходила к ней в день своей смерти? — безжалостно вопросил Питт.
Дворецкий был отнюдь не невежда. Он понял всю важность вопроса, и лицо его побледнело, на скулах заиграли желваки.
— Нет, сэр. Мисс Элоиза никогда не питала к ним интереса.
— Мистер Бивен… — начал Питт.
— Нет, сэр. Я понимаю, о чем вы говорите. Мы привезли с полдюжины, или около того, бутылок, когда вернулись из деревни. Но мисс Элоиза к ним даже не прикасалась. Ликер она не пьет. К тому же у нее нет ключей от моей буфетной. Одна связка — у меня, другая была у мистера Тормода, но на прошлое Рождество он забыл ее в Эбботс-Лэнгли, и она по-прежнему там.
Питт вздохнул. Криком от этого человека ничего не добьешься.
— Мистер Бивен… — терпеливо начал он вновь.
— Я знаю, что вы хотите сказать, — прервал его Бивен. — Я давал ликер мистеру Тормоду, по бутылке за раз, как он просил меня об этом. Получил он бутылку и накануне того дня, когда приходила миссис Спенсер-Браун. Временами он выпивал, и я не видел в этом ничего плохого.
Питту не в чем было его обвинить. Когда они с Харрисом приходили сюда раньше, то незаметно все обыскали, но, опасаясь, что виновный или какой-нибудь «доброжелатель»-слуга уничтожит бутылку, описания ее не давали и ту, что полиция нашла в спальне Мины, с собой не приносили.
— Вам известно, что стало с той бутылкой? — спросил он. — Могу я поговорить со служанкой, которая убирает наверху?
— В этом нет необходимости, сэр. Я уже спрашивал у нее об этом, как только пришел мистер Харрис. Она не знает, сэр. Больше никогда ее не видела.
— Тогда, быть может, именно ее-то и унесла с собой миссис Спенсер-Браун?
— Да, сэр, полагаю, это возможно.
— У вас все бутылки на счету?
— Да, сэр. Это довольно-таки крепкое пойло, поэтому я держу его под контролем.
— Почему вы не упомянули о нем, когда мы спрашивали вас раньше, мистер Бивен?
— Это не столовое вино, сэр, поэтому я подумал, что другие слуги его даже и не видели. Подобные вещи обычно хранятся в шкафчике для аптечки либо рядом с кроватью. Так как это была последняя бутылка, поиски все равно ничего бы не дали.
Питта раздражало, что дворецкому приходится столь досконально объяснять ему свою работу. Или, быть может, он все еще думает об Элоизе, одинокой и недоступной? Этому человеку предъявить было нечего. Он не мог знать состав ликера, посредством которого отравили Мину.