Мысль о том, чтобы забрать проклятый сундук из банка, водрузив его на крышу другого кэба, без веских причин и дальнейших инструкций от Раффлса, даже не стоила обдумывания. Но я не мог выбросить ее из головы в течение нескольких часов. Я всегда беспокоился о том, что не делаю так много для Раффлса, как он для меня. Он не раз и не два помогал мне, снова и снова с самого первого дня знакомства. Мне не нужно указывать причины, почему я не хотел забрать сундук под свою опеку, они всякий раз всплывали в моей голове. Но каждый раз я вспоминал о том, что Раффлс много раз брал на себя намного худшие риски ради меня, и я хотел, чтобы он узнал, что может рассчитывать на мою преданность.
Поэтому я сделал то, что часто предпринимал, когда оказывался в подобных ситуациях, без инструкции и малейшей идеи, что меня ждет. Я почти ничего не поел, но сразу же отправился на Нортумберленд-авеню в турецкую баню. Не знаю другого способа, который бы так очищал тело и разум, а также давал возможность принять верное решение. Даже Раффлс, без лишнего грамма веса или склонности к тревоге, оценил его и отзывался о нем как о единственном способе восстановить душевное спокойствие человека, когда все остальные неэффективны. Для меня расслабление начиналось со снятия обуви. Я слышал умиротворяющие приглушенные звуки шагов, журчание фонтана, меня мало беспокоили завернутые в полотенца фигуры на кушетках, я просто полностью погружался в атмосферу чистоты, неспешности и тепла, такое времяпровождение радовало мою душу.
Полчаса в самой парилке (я когда-то считал в уме) дарили моим усталым конечностям божественное расслабление, а разум полностью очищался.
И все же… и все же… это было в том самом жарком помещении, при температуре в 270 градусов по Фаренгейту, когда газета «Пэлл Мэлл», которую я приобрел по пути сюда, поселила во мне тревогу.
Я перелистывал горячие шелестящие страницы и наслаждался чтением, пока перед глазами не образовался заголовок, который вывел меня из транса, будто пощечина:
Совершенно дерзкое ограбление со взломом и подлое нападение на территории Городского и Пригородного Банка на Слоун-стрит, 5. Из данных, которые стали известны, ограбление, по-видимому, было заранее спланировано и ловко произведено в ранние часы этого утра.
Ночной сторож по имени Фосетт утверждает, что между первым и вторым часами ночи он услышал небольшой шум в помещении, используемом для хранения предметов роскоши некоторых клиентов банка. Когда он спустился вниз, чтобы узнать причину шума, на него напал грабитель, которому удалось повалить его на землю, прежде чем сторож смог поднять тревогу.
Фосетт не может описать нападавшего или нападавших, но уверен, что грабителей было несколько. Когда бедолага пришел в сознание, от воров простыл и след, за исключением единственной свечи, которую оставили в коридоре. Тем не менее хранилище было открыто, и сторож забеспокоился, что преступникам удалось выкрасть много ценных предметов из сундуков и ячеек, в связи с тем, что в пасхальные каникулы многие оставили свои ценности на хранение, и это, по всей видимости, воры приняли во внимание, когда планировали ограбление. Обычные банковские ячейки не вскрывали. Считается, что вход и выход в банк осуществлены через подвал для хранения угля, который также располагается в подвальной части банка. До настоящего времени полиция не произвела ареста.
Я сидел практически парализованный этими ужасающими новостями, и, клянусь, что даже при этой невероятной температуре по моей коже с головы до пят заструился холодный пот. Кроушай! Кроушай вновь охотится за Раффлсом и его крадеными ценностями! И в этот раз я винил самого Раффлса: он предупредил меня слишком поздно. Он должен был связаться со мной сразу, прежде чем я поехал с сундуком в банк. Он был явно не в себе, когда покупал столь очевидный и заметный сундук для своих сокровищ. Это будет хорошим уроком Раффлсу, если окажется, что именно его ящик, а не другой, оказался опустошен ворами.
Когда я вспомнил о содержимом сундука, то непроизвольно вздрогнул. Внутри была груда преступных реликвий. Предположим, что его сундук действительно был взломан и избавлен от всех ценностей, но это не отменяет того факта, что даже самой миниатюрной серебряной вещицы на дне, которую могут легко обнаружить уже сейчас, достаточно, чтобы отправить Раффлса на каторгу! И Кроушай был способен на это. Оставив что-то в сундуке, он бы исполнил свою коварную месть… без сожаления или раскаяния.