Был август. Он ни разу не играл в крикет после июля и его место в «Мидлсекс» занял юнец-теоретик без должной практики. Напрасно я искал его на поле и в списках игроков, его не было даже там, где он обычно предпочитал завершать сезон. Крикетные матчи проводились регулярно, но нигде не оказалось упомянуто волшебное имя А. Дж. Раффлса. Ничего не было известно о его местонахождении и в Олбани. Он не оставил никаких инструкций о приходящих ему письмах ни там, ни в клубе. Я начал опасаться, что с ним случилось что-то плохое. Я просматривал сводки об арестованных преступниках, вглядываясь в лица, изображенные в воскресных газетах. Каждый раз я с трепетом искал там Раффлса, но не находил. В газетах не появлялось ничего интересного, что могло бы пролить свет на то, чем занимался Раффлс. Я не буду отрицать, что о своем благополучии я беспокоился чуть больше. Но для меня было двойным облегчением, когда Раффлс подал первый характерный признак жизни.
Я наведался в Олбани в пятидесятый раз и уже возвращался по Пикадилли, преисполненный отчаянием, когда какой-то разгильдяй подошел ко мне и поинтересовался: верно ли, что меня зовут Банни?
– Тогда это вам, – передал он мне смятую записку, услышав утвердительный ответ.
Письмо от Раффлса. Я разгладил клочок бумаги и прочитал пару строк, наспех нацарапанных карандашом:
«Встретимся у Холланд Уолк. Приходи, как стемнеет. Жди меня там, пока не приду. А. Дж. Р.»
И это все! После всех этих недель он написал лишь несколько слов, не свойственным ему неразборчивым почерком, явно в спешке! Но это так похоже на него! Я больше не беспокоился о таких мелочах, но не любил его манеру скрывать все до последнего, и от этого меня захлестнуло негодование. Я поднял глаза от таинственного послания и удивился, увидев, что не менее таинственный посланник исчез – в манере, которая как нельзя лучше подходила всему делу. Этот посланник, однако, оказался первым, которого я увидел под деревьями у Холланд Уолк в тот вечер.
– Видел его? – заговорщически спросил он, выдувая едкое облако из своей ужасной трубки.
– Нет, еще нет, и я хочу знать, где вы его видели, – ответил я строго. – Почему вы убежали, как только вручили мне его записку?
– Приказ, приказ, – был его ответ. – Я не такой человек, чтобы идти против приказов, это ничем хорошим не закончится, а я не дурак, я всегда держу язык за зубами.
– Кто вы такой? – ревниво спросил я. – И кем вы приходитесь мистеру Раффлсу?
– Тише ты, Банни, не говори всему Кенсингтону, что я в городе! – ответил оборванец, превращаясь у меня на глазах в Раффлса. – Вот, возьми мою руку… я не такой дикий, как выгляжу. Я не в городе, не в Англии, и вообще меня нет на Земле, это должно быть известно всем, кроме тебя.
– Тогда где ты, – спросил я, – между нами?
– Я нашел дом на праздники, где я отдыхаю. Можно сказать, что я в санатории. Почему? О, по многим причинам, мой дорогой Банни, среди прочего у меня давно есть желание отпустить бороду. Под следующим фонарным столбом ты и сам согласишься, что у меня это получается, и весьма неплохо. Ты не знаешь этого, но в Скотланд-Ярде есть один довольно проницательный человек, он наблюдает за мной дольше, чем мне бы того хотелось бы. Я видел его сегодня утром у Олбани. Именно тогда-то я и увидел тебя и написал пару строк. Если бы он заметил, что мы разговариваем, он бы сразу понял, кто я.
– Значит, ты скрываешься здесь!
– Я предпочитаю говорить «отдыхаю», – ответил Раффлс, – и это правда, я не делаю ничего больше. У меня есть меблированный дом, в то время как никто другой не мечтал бы арендовать подобный дом в городе, и мои соседи не знают, что я в нем живу, хотя нужно сказать, что вряд ли кто-то из них дома. У меня нет слуг, и я делаю все сам. Я словно развлекаюсь на необитаемом острове. Не то чтобы я много работал, потому что я действительно отдыхал, большую часть времени читал и прочитал столько книг, сколько и за несколько лет не осилил. Забавно то, Банни, что человек, в чьем доме я живу, является одним из надзирателей в тюрьме Ее Величества, а его кабинет – просто музей криминолога. Было довольно забавно смотреть его глазами на себя.
– Но, конечно же, ты делаешь какие-то физические упражнения? – спросил я, потому что он вел меня на высокой скорости по дорожкам, усеянным опавшей листвой, по Кэмпден-Хилл, и его шаги были легкими и быстрыми.
– Лучшие упражнения, которые я когда-либо делал в своей жизни, – сказал Раффлс, – и ты никогда не догадаешься какие. Это одна из причин, почему я сменил свой наряд на этот потрепанный костюм. Я следую за кэбами. Да, Банни, я выхожу из дома в сумерки и бегу за ними с Юстона или Кингс-Кросс. Конечно, я предварительно оцениваю мой кэб и часто преодолеваю расстояния в три или четыре мили всего за шиллинг или меньше. И это не только держит в тонусе мышцы ног; если ты понравился пассажиру, то он позволит тебе донести его багаж вверх по лестнице. Я побывал внутри многочисленных просторных апартаментов, и заметки, которые я там сделал, наверняка пригодятся нам осенью. С новыми домами в Роутон, Банни, моей приобретенной бородой и хорошо проведенным отпуском, я надеюсь, что у нас выдастся прибыльный осенний сезон, прежде чем сумасбродный Раффлс вновь появится в городе.