Вор вне закона
Братья Аловы
ПРОЛОГ
Опер со сложной судьбой и простой фамилией Крюков сделал большой глоток пива и принялся внимательно изучать прейскурант забегаловки. Нет, уважающий себя криминальный авторитет в такую тошниловку забредет разве что по приговору суда. Воздух был пропитан смрадом горелого комбижира. Под крупной надписью "Шаурма" буквами помельче было набрано в столбик: "Курятина, крольчатина, телятина, хорятина".
Хорятина?
Однажды ему пришлось есть рысь. Оказалось очень вкусно. Может быть это свойственно всем пушным? Но ведь хорек известен своей вонючестью. Крюков хотел спросить прямо, но замялся. Вместо привычного чернявого паренька за прилавком возвышалась десятипудовая бабища. Когда-то если не с нее, то с ее сестры-близняшки лепили "Женщину с веслом".
— Э-э, а… вот это мясо… — невразумительно промямлил сыщик.
— Чо?
— Крольчатина, говорю, свежая? — нашелся наконец Крюков.
— Свежая, только утром мяукала, — отрезала хозяйка.
— Понятно. Курятина час назад каркала, а телятина вчера в "Дог-шоу" первый приз получила, — догадался Крюков.
— Чо те надо? — прямо спросила хозяйка.
Крюков не успел ответить. Ровный монотонный шум рынка вдруг прорезал крик.
Он был пронзительным, режущим уши и переходил в ультразвук. Опер Крюков поперхнулся глотком "живительного", оторвался от кружки и с явным неудовольствием посмотрел в направлении крика. В дверях забегаловки кричала подвыпившая женщина. Да какое там "кричала"? Она просто билась в истерике.
Пресловутый Штирлиц обычно встречался со своими агентами в музеях. Опер Крюков — только в пивных. И это имело определенные недостатки. По музеям толкутся люди культурные и, конечно, так не орут. Хотя, кто знает, как бы повела себя посетительница Лувра или Третьяковки, если бы ей под ноги упал хрипящий босяк, щедро поливая ее итальянские туфли потоками крови из зияющей под лопаткой раны. Его руки и ноги сотрясала предсмертная дрожь.
— Милиция! — закричали очевидцы и рысью рванули в стороны.
Не дай бог попасть в свидетели. У нас в милиции обычай такой — по первому разу всех как свидетелей допрашивают. А не успеешь оглянуться — под тобой нары со всеми удобствами. И ты уже обвиняемый. А кто, если не ты? Настоящих-то преступников еще ловить надо.
Крюков взглянул на павшего босяка. Тот дернулся в последний раз и затих. Сыщик взглянул на его быстро синеющее лицо, хотя узнал бы и со спины.
"Клим Чугункин. Беспартийный, сочувствующий. Девять судимостей, суммарный срок за "колючкой" — больше тридцати лет. Последняя кража — два флакона "Тройного" одеколона с прилавка "ГУМа". Профессия и место жительства — БОМЖ. Стукач. Маленький и нескладный, с мордой, заросшей сивой щетиной. В порочащих связях не замечен. За границей не жил, в самодеятельности не участвовал. Причина смерти — опасные знания, несовместимые с жизнью. А кроме того, слишком длинный язык и короткие ноги. Покойный много болтал и медленно бегал".
Крюков прозвал своего стукача Климом Чугункиным из-за его сходства с героем "Собачьего сердца". Именно его он ждал сейчас в пивной напротив Павловско-Разумовского рынка. Информация, исходившая от Чугункина, всегда отличалась исключительной важностью. Хоть сразу министру докладывай.
Вот и вчера осведомитель "слил" Крюкову настоящую бомбу. Он сообщил, что в шашлычной возле Павловско-Разумовского рынка должна состоятся стрелка, на которой бандиты с одной стороны и воры с другой будут решать судьбу одного известного банка. По сведениям Чугункина программа намечалась интересная и разнообразная.
На первое блюдо в меню встречи предполагается "терка" — выяснение вопроса — кому из соискателей выпадет почетное право стричь банкиров. На горячее по замыслу организатора был сюрприз. На счет "раз-два-три" в зал входит киллер и мочит главных участников переговоров. Причем как воров, так и бандитов. А на десерт появляется ОМОН и вешает хомут тем, кто еще дышит и ползает.
Операция получалась многоэтапная, с размахом, требовала тщательной проработки и воняла за версту. Крюков мог бы назвать одного мастера интриги, который любил устраивать подобные развлечения. Звали его Седым. Но тот уже с год как совершенно успокоился, ибо душа его поджаривалась в пекле, а тело отмокало где-то на дне глубокой Новогорской запруды.
Павловско-Разумовский рынок занимал огромную площадь. Его окружало множество питейных и закусочных заведений. В каком именно произойдет встреча, кто на ней будет присутствовать и о каком банке пойдет "базар", Чугункин должен был доложить Крюкову сегодня. Он пообещал даже назвать имя киллера. Но не успел. Пал под невыносимой тяжестью своей информации.