— Тихо! — зашипел Быча. — Они, суки, неслышно ходят.
Как он и предупредил, окно кормушки распахнулось внезапно и в нем появилось недовольное лицо контролера.
— Ну что опять за базар? Дубинала прописать?
Быча хлопнул Сильвера по плечу.
— Давай!
И Сильвер, размахнувшись, запустил кулак снизу вверх, прямо в сонную рожу надзирателя.
Ударить ему не дали. Опять несколько рук вцепились в него и рывком оттащили от кормушки. Вместо Сильвера перед надзирателем появился лопоухий пацан и принялся втирать что-то про больной зуб. Коридорный не стал его выслушивать и захлопнул кормушку.
Сильвер снова не знал, чем закончится и это испытание, но опять действовал интуитивно. Для этого замахивался и бил не спеша. Если бы он врезал как умел, без замаха, по-боксерски, то вряд ли ему сумели бы помешать. Да и сама жертва, скорее всего, просто не успела бы понять, что с ней произошло.
Но, как бы то ни было, испытание он выдержал с честью и по всем понятиям теперь считался правильным арестантом.
— А что ты на Кота взъелся? — спросил Сильвер Бычу, когда они устроились на соседних шконках.
— Я его, суку, еще поймаю! Я когда первую ходку делал, он у меня в отряде "рогом" был, бугром то есть. Мусорам жопу лизал, а пацанов щемил, шакалья морда! Если бы он из хаты не выломился, я бы ему швабру в задницу загнал.
Теперь в камере Сильвер был самым авторитетным лицом после Бычи. Правда формально старшим в камере был поставленный администрацией "батя" — толстый мужик лет сорока по кличке Бобер. Но поскольку сидел он за спекуляцию и считался "барыгой", то, зашуганный Бычей, никаким авторитетом не пользовался, в дела камеры не лез и только втихаря жрал свои передачи и радовался, что его не трогают.
Время от времени Сильвера вытягивали на допрос. Это разнообразило жизнь, но в основном время тянулось невыносимо медленно. Сокамерники развлекались как могли. В основном подшучивали над новичками.
— Хочешь узнать, какой тебе срок влепят? — спрашивал лопоухий у Ботаника.
— А вот гляди, — лопоухий бросал в кружку игральные кости, называемые "мандавошками". — Дунь в кружку изо всей силы. Сколько очков выпадет, такой и срок будет.
Пока Ботаник набирал в легкие воздуха, лопоухий подменял кружку на другую, в которой был насыпан зубной порошок. Ботаник дул изо всей силы и оказывался весь обсыпанным белой пудрой.
Или предлагалось перетягивать палку. Новичку при этом сзади незаметно подставляли таз с водой. Его соперник выпускал палку и новичок обрушивался задом таз. С таким же финалом — падением в таз с водой — новичку предлагали "половить рыбку". Игра "Пропади копеечка" была менее безобидной. В ней жертве розыгрыша незаметно мочились на ноги, а это была прямая дорога в обиженку.
— Эй, чушок, сегодня ночью будешь просить у тюрьмы кликуху, — велел Быча Хрюне.
Засыпая, Сильвер с раздражением слушал как Хрюня орет в щели решетки:
— Тюрьма-тюрьма, дай мне кликуху!
Ему что-то кричали в ответ из других камер.
— Ну что, дала тюрьма кликуху? — спросил наутро Быча.
— Дала, — ответил Хрюня. — Только какую-то странную. Нерусскую. Сародип.
Все слышавшие снова радостно загалдели.
— Эх ты, — отвесил Хрюне леща лопоухий. — "Сародип" — это пидорас наоборот.
От скуки юные зэки изобретали сложности там, где можно было сделать все гораздо проще. Однажды с помощью веревки, "коня", они протащили через канализацию посланный соседями огромный кусок сала, запакованного в целлофан.
— На фига такой гимор? Попросили бы дубака, он бы принес, — удивленно проговорил Сильвер.
— Нет базара, ноги зарядить проще, — согласился Быча. — Зато через говно интереснее!
Описывая "малолетку", Яхонт и Писарь оказались правы во всем кроме одного. Мастей тут было не двадцать и не сорок, а более шестидесяти. По числу арестантов. И все они постоянно менялись. Каждый стремился подняться в камерной иерархии как можно выше и при этом шел по головам других. Несмотря на завоеванный авторитет, Сильверу пару раз пришлось продемонстрировать свое профессиональное боксерское мастерство на особенно борзых и непонятливых. Только после этого его окончательно оставили в покое. Так тянулся срок его следствия.
Суд учел все смягчающие и отягчающие вину обстоятельства. Разбой был переквалифицирован на грабеж и Сильвер получил три года лишения свободы с отбыванием в воспитательно-трудовой колонии под Можайском. Бычу осудили еще раньше. Когда его переводили в камеру — "осужденку", он на прощанье успел крикнуть:
— Все ништяк, Сильвер! Не на волю, так на зону! Может там свидимся?