Это была самая большая комната, которую Лобзанг когда-либо видел. Снопы света лились из застекленных окон в крыше. А внизу, более чем на сто ярдов простиралось то, что могли обслуживать только главные монахи, передвигавшиеся над ним по тонким перекидным мостам…
Лобзанг слышал о Мандале.
Было похоже, будто кто-то взял тонны разноцветного песка и усеял пол завитками его радужного хаоса. Но во вздымающемся, падающем и расширяющемся беспорядке был порядок, сражающийся за выживание. Миллионы бессистемно разбросанных песчинок составляли некий фрагмент узора, который повторялся и вился по кругу, переплетаясь и сливаясь с другими узорами, чтобы наконец раствориться в общем кавардаке. Это происходило вновь и вновь, превращая Мандалу в безмолвно бушующую войну цвета.
Лю-Цзы ступил на не слишком надежно выглядевший подвесной мост.
— Ну, — сказал он. — Что скажешь?
Лобзанг глубоко вздохнул. Ему казалось, что если он упадет с моста в волнующееся море цвета, то никогда, никогда не достигнет дна. Он сморгнул и потер лоб.
— Это…зло, — сказал он.
— Правда? — удивился Лю-Цзы. — Не многие говорят это в первый раз. Они обычно используют слова, вроде «чудесно».
— В ней что-то не так!
— Что?
Лобзанг вцепился в веревочные перила.
— Узоры, — начал он.
— История повторяется, — сказал Лю-Цзы. — Они всегда там.
— Нет, они… — Лобзанг постарался разобраться во всем этом. Здесь были узоры под узорами, замаскированные под хаос. — Я хочу сказать…другие узоры…
И он полетел вниз.
Мир загудел и закувыркался, а пол метнулся вверх, чтобы подхватить его.
И остановился всего в нескольких дюймах.
Воздух вокруг него зашипел, словно его осторожно поджарили.
— Неоврат Лудд?
— Лю-Цзы? — произнес он. — Мандала это…
Но где цвета? Почему воздух такой сырой и пахнет городом? А потом призрачные воспоминания исчезли. А пока исчезали, сообщили ему: Как мы можем быть воспоминаниями, если мы только должны будем случиться? То, что тебе наверняка вспоминается — это весь путь на крышу Гильдии Пекарей и то, что кто-то ослабил твою веревку, ведь это только что произошло?
И последнее меркнущее воспоминание сообщило: Эй, это было месяц назад…
— Нет, мы не Лю-Цзы, загадочно падающее дитя, — сказал ему чей-то голос. — Ты можешь обернуться?
Неоврату пришлось приложить невероятные усилия, чтобы повернуть голову. Ему казалось, будто он застыл в смоле. Грузный молодой человек в грязной желтой робе сидел на перевернутом ящике в паре футов от него. Он походил на монаха во всем, кроме волос, поскольку они во всем походили на отдельно существующий организм. Сказать, что они были черными и собранными в конский хвост, значит, упустить замечательную возможность использовать термин «слоноподобные». Эти волосы обладали собственной индивидуальностью.
— В основном, меня зовут Сото, — сказал человек снизу. — Марко Сото. Но я не собираюсь запоминать твое имя, пока мы не узнаем, будешь ты жить ты или умрешь. Скажи мне, ты когда-нибудь задумывался над воздачей должного духовному существованию.
— Сейчас? Конечно! — Сказал…да, Неоврат, подумал он, это мое имя, так? Почему же мне вспомнился Лобзанг? — Э, я думал над возможностью приняться за новый вид деятельности!
— Неплохой карьерный рост, — сказал Сото.
— Это что-то связанное с волшебством? — Неоврат попытался пошевелиться, но лишь начал медленно вращаться в воздухе, продолжая висеть над ждущей поверхностью.
— Не совсем. Ты, кажется, изогнул время.
— Я? Каким образом?
— Ты не знаешь?
— Нет!
— Ха, вы только послушайте его. — Сказал Сото, словно бы обращаясь к развеселому невидимому собеседнику. — Пришлось, наверное, использовать время целого Удлинителя, чтобы предотвратить твой маленький фокус, причиняющий невыразимые беды всему миру, а ты не знаешь, как это сделал?
— Нет!
— Тогда мы будем тебя тренировать. Это неплохая жизнь с блестящими перспективами. По крайней мере, — добавил он, принюхавшись. — Лучше чем то, что перед тобой сейчас.
Неоварат напрягся и повернул голову чуть сильнее.
— Будете тренировать конкретно в чем?
Человек вздохнул.
— Все еще задаешь вопросы, парень? Ты идешь или нет?
— Как?…
— Послушай, я предлагаю тебе возможность выжить, это ты понимаешь?
— Почему это возможность выжить, мистер Сото?