Стоя здесь, рядом со спальным мешком, в лунном свете было видно больше звезд. Она проверила осенние созвездия, нашла полярную звезду и точно получила направление. Затем она посмотрела через воду в темноту, скрывавшую то, что они с Эдди назвали «Цыпленком». В узкой каменной нише семьи Анасази построили двухэтажное жилище, рассчитанное на тридцать человек. Над ним, в другом алькове, настолько скрытом, что они не заметили бы, что, если бы Эдди не задался вопросом, откуда взлетает вечерний полет летучих мышей, анасази построили небольшой каменный форт, добраться до которого можно было лишь с помощью ненадежных рук и опор. Именно вокруг нижнего жилища Элеонора Фридман-Бернал впервые нашла своеобразные черепки. Если ее память не обманула ее. Именно там, когда завтра будет достаточно светло, она будет копать. В нарушение закона навахо, федерального закона и профессиональной этики. Если бы только ее память не обманула ее. И теперь у нее было больше свидетельств, чем просто ее память.
Она не могла дождаться рассвета. Не сейчас. Не так близко. Ее фонарика хватило бы, чтобы проверить.
У нее была отличная память. Она безошибочно и без оплошностей взобралась на легкий подъем по осыпному склону и по естественной тропе к краю. Там она остановилась и направила свет на утес. Петроглифы были в точности такими, какими она их запомнила. Спираль, которая могла бы представлять сипапу, из которого люди вышли из лона Матери-Земли, линия точек, которая могла бы представлять миграции клана, широкие
плечи, которые этнографы считали олицетворением духов качина. Там же, сквозь темный лак пустыни на лице обрыва, виднелась фигура, которую Эдди назвал Большим Вождем, выглядывающая из-за окрашенного в красный цвет щита, и фигура, у которой, казалось, было мужское тело, но ноги и голова. цапли. Это был один из двух ее любимых, потому что он казался совершенно необъяснимым даже культурным антропологам, которые могли объяснить что угодно. Другой был другой версией Кокопелли.
Где бы вы его ни находили - и вы видели его повсюду, эти исчезнувшие люди вырезали и рисовали свои души на скалах юго-запада - Кокопелли выглядел примерно так же. Его горбатую фигуру поддерживали ножки-палки. Руки держали прямую линию к его крохотной круглой голове, отчего он казался играющим на кларнете. Флейта может быть направлена вниз или вперед. В остальном то, как его изображали, мало отличалось. Кроме здесь. Здесь Кокопелли лежал на спине, устремив флейту в небо. «Наконец-то», - сказал Эдди. - Вы нашли дом Кокопелли. Здесь он спит ».
Но теперь Элеонора Фридман-Бернал почти не смотрела на Кокопелли. Кондоминиум Chicken был не за горами. Вот что ее привлекло.
Первое, что ее глаза уловили, когда луч ее вспышки осветил полную темноту ниши, были белые пятна там, где ничего белого быть не должно. Она позволила вспышке блуждать по разбитым стенам, отражаться от черной поверхности истекающей воды лужи под ними. Затем она переместила луч обратно на это несовместимое отражение. Это было именно то, чего она боялась. Кости. Кости разбросаны повсюду. 'Вот дерьмо!' сказала Элеонора Фридман-Бернал, которая почти никогда не использовала ругательства. 'Дерьмо! Дерьмо! Дерьмо!'
Кто-то копал. Кто-то грабил. Охотник за горшками. Похититель времени. Кто-то попал сюда первым.
Она сосредоточилась на ближайшем белом. Человеческая плечевая кость. Детский. Он лежал на куче рыхлой земли недалеко от того места, где рухнула стена. Раскопки проводились в горке земли, бывшей свалкой этого сообщества. Обычное место для захоронений, и первое место выкопали опытные охотники за горшком. Но дыра здесь была небольшой. Ей стало лучше. Возможно, не было нанесено большого ущерба. Рытье выглядело свежим. Возможно, то, что она искала, все еще будет здесь. Она исследовала со вспышкой, ища другие признаки копания. Она ничего не нашла.
Не было и никаких следов грабежей где-либо еще. Она посветила светом в единственную яму, вырытую в куче мусора. Он отражался от камней, россыпи глиняных черепков, смешанных с землей, и того, что казалось скорее человеческими костями - частью стопы, подумала она, и позвонком. Рядом с ямой, на плите из песчаника, аккуратным рядом были поставлены четыре нижние челюсти - три взрослых, одна чуть старше младенческого возраста. Она нахмурилась, увидев такое расположение, и приподняла брови. Считается. Снова огляделся вокруг. Дождя не было - по крайней мере, дождя не было в этом защищенном месте - с тех пор, как были проведены раскопки. Но когда же пошел дождь? Не в течение нескольких недель в Чако. Но Чако находился почти в двухстах милях к востоку и югу.