— Брат мой сделал? — спросила Фэлин.
— Зачем винить Мейса в разбитых фарфоровых тарелках? Или в чем-то еще, когда я рядом? — сказал Кальдер. А Кальдера выпороли, и Джозеф, помощник, был рад это осуществить. Мейс смотрел, уже монстр в свои одиннадцать лет. Его глаза слезились от радости при виде боли другого.
Фэлин опустила его рубаху, отдала оставшиеся листья Кальдеру, и он спрятал их в рюкзак.
— Хотелось бы, чтобы он был добр к тебе, — сказала она.
— Ему нужен кто-то для пыток. Хорошо, что не ты, — только это утешало в поведении ее брата.
Фэлин вытащила из кармана два кожаных браслета с оловянной лисой на одном и котом на другом.
— Я хочу тебе дать лису.
Кальдер коснулся своего длинного носа.
— Из-за этого?
— Нет, глупый. Не знаешь сказку про Лиса и Кота? Лис говорил коту, что у него есть мешок уловок, что дает ему сто способов побега от врагов, а у кота есть лишь один. Но охотник спустил на них гончих, и кот забрался на дерево, а лиса убили раньше, чем он выбрал, какую уловку использовать.
— То есть… нужно думать быстрее?
— Не знаю даже. Но ты напоминаешь мне лиса с мешком уловок.
Он вложил браслет с лисой в ее ладонь.
— Лучше оставь себе этот, чтобы думать обо мне, пока будешь носить его.
Она замешкалась.
— Тогда ты будешь носить кота и думать обо мне. Хотя я надеюсь, что всегда буду рядом, чтобы нам не требовались напоминания.
Ему тогда не нужно было стараться, чтобы предсказать, что их будущее не будет общим. Но его сердце разбилось, когда в шестнадцать ее семья отослала ее куда-то, выдав замуж, и он больше ее не видел. Он ходил все время по миру, пытался отвлечь себя от мыслей о ней.
7
ЭШ
Эш проснулся с первыми лучами в хорошем настроении, радуясь, что до следующего дня рождения еще целый год. Он встал и поел хлеб с маминым абрикосовым вареньем, а потом отправился в комнаты писаря. По пути он начал убеждать себя, что уроки пойдут на пользу, хоть он и не хотел так работать. Он был не прочь получать новые навыки, был благодарен юному священнику, научившему его читать в детстве. К сожалению, священник покинул это место раньше, чем научил его писать, но теперь у Эша был шанс. Он ощущал силу слов, если бы мир был мягче, он стал бы поэтом или писал бы о героях. Но тут он собирался использовать новые умения, чтобы вызывать мятежные мысли у жителей Сорренвуда с помощью анонимных листовок.
Эш свернул с дороги в переулок и добрался до входа в тесные комнаты мистера Эйнсворта. Дверь была открыта, и мистер Кроуфорд, судебный пристав, стоял рядом с писарем. Эш юркнул за мистером Кроуфордом и посмотрел на документ на столе между мужчинами. Он с потрясением увидел, что это был указ об аресте отца Тесы, Донала Ская, которого «разыскивали для допроса по официальному делу».
Пристав схватил документ и мрачно посмотрел на Эша. Он прижал пергамент к груди и покинул кабинет.
Мистер Эйнсворт взглянул на Эша без интереса. Писарь был почти лысым, кроме пары прядей слабых белых волос, он казался старше своих лет. Очки в кожаной оправе висели на его носу ниже налитых кровью глаз, кончики его пальцев почернели от постоянного загрязнения чернилами. Мистер Эйнсворт кивнул на столик в углу, где были перо и чернильница, свиток с рукописным алфавитом и стопка пустого расчерченного пергамента.
— Начинай практику, — гнусаво сказал он.
— Что сделал слесарь? — сказал Эш.
Мистер Эйнсворт замер и вздохнул.
— Это твой первый урок. Все документы, что в комнате писаря, конфиденциальны. Писарь не говорит о них ни при каких обстоятельствах. Те, кто увидел документы в комнате писаря без разрешения, тоже связаны кодом секретности. Садись уже. Ты не научишься писать, стоя.
Эш устроился за столом. Он расправил перед собой пергамент, обмакнул перо в чернила и начал выводить букву А. Он пытался сосредоточиться, но думал лишь, что А — Арест.
«Что сделал отец Тессы? Наверное, ничего, но это не помешает схватить его. А если пострадает и Тесса?» — Эш знал, как выглядит «правосудие» в Сорренвуде. Он не мог сидеть и позволять арестовать человека без предупреждения.
Он вскочил на ноги.
— Сэр, я кое-что вспомнил. У мамы утром болел живот. Я должен был заглянуть к аптекарю, мистеру Эвансону, но забыл, ведь был в восторге от первого урока здесь, — он поспешил к двери. — Я быстро, — он выбежал из комнаты раньше, чем мистер Эйнсворт смог возразить, и помчался к дому Риланда. Он стучал в дверь кулаком, кричал имя Риланда.
Через минуту Риланд открыл дверь, выглядя так, словно только встал с кровати.