Этот ответ бесил, потому что это был не ответ. Однако Лули давно поняла, что Кадир не такой, как она. Сама она часто совала нос в чужие дела, а вот Кадир без необходимости ни во что не вмешивался. Странно, как им обоим удается держаться на расстоянии от людей и в то же время столь по-разному с ними сосуществовать.
– Гм, – произнес Кадир. – Ты подозрительно молчалива.
Лули сдула с лица выбившийся локон.
– Я думаю.
– О чем?
– О тебе.
Кадир нахмурился.
– Теперь я беспокоюсь еще сильнее.
– Лучше перестань. Я имею в виду беспокоиться. Иначе на твоей бессмертной коже появятся морщинки.
Уголки губ Кадира чуть заметно приподнялись.
– За девять лет нашего знакомства я состарился сильнее, чем за те сотни лет, что прожил без тебя.
Лули подобрала с пола подушку и бросила в него. Когда он поймал ее и пристроил себе на колени, она проворчала:
– А сколько тебе лет вообще?
На его губах так и задержалась полуулыбка.
– Я совсем древний.
– Тогда твой цинизм понятен. Тебе следует больше спать – это улучшает характер. – Она махнула на закрытую дверь, за которой находилась их спальня. Кроватей там было две, но Кадир свою занимал редко. – Что ты так любишь мне повторять? Что даже невыносимых людей можно терпеть, если хорошо выспаться?
Кадир фыркнул.
– Если бы ты действительно хотела облегчить мне жизнь, то не лезла бы туда, где опасно, так опрометчиво. – Отложив один предмет, он взялся за следующий: нитку усыпляющих бус. – Мне не нужен сон. А вот ты весь день гонялась за неприятностями.
«За неприятностями, с которыми мне очень хотелось бы разобраться».
Когда Лули только оказалась в Мадинне, она оплачивала жилье, передавая сообщения и отслеживая слухи для Далии. Владелица таверны показала ей, что знание – сила. Шантаж, услуги, связи – все это обеспечивала паутина постоянно меняющихся слухов. Не разбираясь в этой паутине, легко было в ней запутаться.
Лули хорошо усвоила этот урок. Именно поэтому, оказываясь в Мадинне, она старалась быть в курсе сплетен и продолжала доставлять и получать сообщения для Далии. Она не добилась бы таких успехов, если бы не обращала внимания на подозрительных людей и странные события.
Эти мысли крутились у нее в голове словно водоворот, пока постепенно не растворились. Пока у нее не начали слипаться глаза.
Кадир притушил шар прикосновением руки.
– Тебе надо отдохнуть. Усталого купца на базаре легко обмануть.
Он перебирал пальцами бусины усыпляющей реликвии.
– Вот почему ты у меня в телохранителях, страшный старик.
Она улыбнулась, закрыла глаза и отдалась темноте, когда та пришла.
6
Мазен
– Джинн! – Мазен распахнул дверь покоев брата. – В городе джинн!
В комнате Хакима горела всего одна лампа. Мазен остановился в дверях. После встречи с джинной входить в темное помещение не хотелось. Но ведь это же не заброшенная молельня! Это комната Хакима – уютная, хоть подчас и тесная, тюрьма, заполненная горами книг и карт. Они теснились даже вокруг кровати Хакима, так что от дверей ее видно не было.
– Хаким?
Он умоляюще посмотрел в спину брата.
Хаким все так же склонялся над рабочим столом со свитками и картографическими инструментами.
– Что еще за джинн? Очередная твоя сказка, Мазен?
– Если бы! Нет, речь идет о настоящем джинне, Хаким.
– М-м…
Хаким продолжал заниматься тем… Чем бы он там ни занимался.
Мазен изумленно заморгал. «Может, я неясно выразился?»
Он подошел ближе и увидел, что создает его брат: сложную карту пустыни с городами и оазисами, изображенными настолько точно, что казалось, они поднимаются над пергаментом. Получалось поразительно красиво, так что на несколько мгновений Мазен позволил себе заблудиться среди мест, где бывал только в рассказах. Мест, куда он с детства мечтал попасть. Наблюдая за братом, он забыл, зачем явился.
А потом резко вспомнил.
– Хаким, джинн был настоящий! Он зачаровал меня своей магией. Это была женщина, понимаешь, и она как-то заворожила меня своей красотой.
– Мило, Мазен.
– Она завела меня в заброшенное здание и чуть не задушила!
– Должен отметить, что этот рассказ лишен напряженности твоих обычных историй.
– Это не история! – Мазен сжал плечо брата. – Это правда, Хаким.
Хаким аккуратно положил кисть и поднял голову. При этом освещении он мог бы сойти за сына султана, несмотря на светло-карие глаза.
– Мне кажется, ты цел.
– Благодаря случайной прохожей.