Омар засмеялся.
– А, значит, ты все-таки ходил с ней встречаться.
– Я не…
Сцена, окутанная множеством теней, начала расплываться. Мазен почувствовал, что его веки тяжелеют, плечи сутулятся. Он пытался ухватиться за нити сознания, но они рвались под его пальцами. Настоящее затухало. Осталась только темнота. Рубиново-красные глаза. Тихий, убаюкивающий голос: «Я пошла бы за тобой на край света, если бы понадобилось».
– Ты стал каким-то красным, ахи, – голос Омара казался странно далеким. – Слишком много вина выпил?
Мазен схватился за край стола. Он смутно почувствовал, насколько разогрелись у него пальцы… Его железные кольца. Весь мир подернулся блеклой дымкой.
– Может, ты на меня сердишься? Чем я заслужил твой гнев?
Мазену не хотелось бояться брата. Но как он мог его не бояться? Омар – хладнокровный убийца. Он убил джинна и… «Убил ее возлюбленного. Он – чудовище, и ей больше всего хочется выцарапать ему глаза и…» Мазен моргнул.
В голове у него стоял туман…
– А, я понял, почему ты злишься. Тебя бесит собственная беспомощность. – Омар смотрел на него с серьезным лицом. Внезапно Мазену дико захотелось на него наброситься. – Ты трус, – продолжил Омар. – Тебе страшно высказывать свое мнение, и ты прячешься в тенях. Ты копишь свой гнев и позволяешь ему тебя разъедать.
Мазен посмотрел на тень Омара. Ему подумалось, что тень у него хорошая. Гораздо лучше хозяина. Он взглянул на собственную тень, у которой почему-то оказались глаза – щелки бледного лунного света.
Омар все говорил:
– И что ты предпримешь?
Мазен подумал об отце и его запрете выходить, о Лейле и теневой джинне, и «об охотнике, бившем ножом ее возлюбленного, снова, снова и снова. А когда он закончил, то повернулся к ней и сказал: “Я и не знал, что джинны настолько трусливы”. Он захохотал, глядя, как она бьется в железных цепях, которыми он ее сковал. Слезы навернулись у нее на глаза при виде зеленого пятна, где только что было тело ее мужа».
«Я найду тебя, охотник, – подумала тогда она. – Даже если на это уйдут годы. Даже если мне придется пройти через весь мир». Она никогда ни в чем не была настолько твердо уверена.
– А! – сказал Омар. Казалось, его голос доносится из глубин океана. – У меня были подозрения, но, похоже, ты и правда прячешься в тени моего брата.
Мазен смутно ощущал, что его ноги двигаются, сердце колотится, в ушах гремит. Однако он наблюдал за всем этим откуда-то издали. Его тело онемело, все чувства исчезли, сохранилось только зрение. А потом даже в глазах помутилось, и он видел лишь Омара. Омара, который смотрел на него взглядом убийцы. Омара, сжимающего нож, который достал из рукава.
Мазен улыбнулся, но это была не его улыбка.
– Я обещала найти тебя, убийца.
Все, что потом происходило, было для Мазена еще хуже самого страшного кошмара. Его поле зрения вдруг расширилось, охватив весь диван. Вместо одного глаза их у него теперь было множество, и все они прятались в темноте вокруг. Его унизанные кольцами пальцы внезапно похолодели, а все остальное тело стало невыносимо горячим, словно по жилам тек огонь. Кто-то повторял его имя «Мазен! Мазен! Мазен!», но он не откликался. Не мог откликнуться. Он поднял тяжелую руку.
И призвал к себе тени.
Они вздохнули и зашипели, и потянулись к нему, заслоняя лунный свет, пожирая огонь, радостно кудахча от раздавшихся криков людей.
Мазен повернулся к Омару и улыбнулся.
«Я победила, – раздалось у него в голове. – Даже бессердечный охотник не нападет на собственного брата».
Мазен махнул рукой, и ближайшая тень толкнула Омара, заставив встать на колени, схватила его нож и приставила к его горлу. И даже тогда охотник имел нахальство захохотать.
– Так ты готов вселиться в моего брата ради мести, джинн? Ты и правда трус!
Ярость Мазена стала осязаемой. Даже его тени затряслись от страха.
– Трус, который отомстит, – произнес Мазен негромко. – Прощай, охотник.
Он щелкнул пальцами, и тени рванули вперед.
10
Лули
– Дам тебе пятьдесят золотых монет.
Молодой человек, разглядывавший песочные часы с бесконечно сыплющимся песком, наконец шагнул к прилавку Лули. В руке у него был кошель с монетами. Судя по виду, с пятьюдесятью.
Лули демонстративно посмотрела на кошель, а потом на часы. Мужчина смотрел на нее, не обращая внимания на ропот толпы. Лули мысленно вела обратный отсчет и выжидала.
И, конечно же, другой мужчина – гораздо сильнее отмеченный годами – вмешался и поднял кошель с монетами, который был заметно тяжелее.
– Шестьдесят, – сказал он.
«Начинается».
Лули была рада, что платок скрывает ее хитрую улыбку.