Однако же: выросши и возмужав, пропустив свою правду через нажитый опыт, это же поколение признает, что таки есть общие, непреложные истины, что старик Ершов кое в чем, кое–где, самую малость, был таки прав… а мы были молодые дураки.
А дожив до старости, это же поколение отшелушит свой юношеский нигилизм, смахнет прагматизм и станет говорить уже своей смене о тех же вечных ценностях, о которых говорю им нынче я. А те больно хлестнут стариков: не нужен нам ваш сраный опыт, мы сами добудем свой!
Так было и так будет всегда. И я спокойно кладу свои кирпичики в общее здание человеческой нравственности.
Какой‑то сторонник Малевича прислал мне маленькое эссе по поводу Черного квадрата. Без оценок, просто мысли по поводу. Ну, я лично ничего против самого художника не имею. Я против того, что толпа высоколобых поклонников воспевает осанну тому, чего нет, косясь при этом друг на друга и раздувая ложную значимость сабжа до немыслимых размеров. Не стоит геометрическая фигура тех миллиардов, которыми богатые снобы швыряются, используя одиозный артефакт как аргумент в мерянии писюнами, сиречь кошельками.
Отвечу коротко: я Ваше видение проблемы уважаю, но позвольте мне остаться при своем мнении. Ну, для прояснения приведу еще предыдущий абзац: о том, чего нет.
Жизнь моя на даче течет ровно. Часа полтора поработаю – полтора же часа полежу, иной раз в легкой дреме. И так весь день, равномерно. Тихая музыка, старые знакомые мелодии, вечером рюмка–другая, крепкий сон, подъем с петухами. Кстати, соседи–фермеры у нас в торце завели себе курятник, так молоденький петушок буквально будит. И такое соседство меня абсолютно не напрягает.
Руки на ночь густо мажу кетоналом, надеваю перчатки и в них часок перед сном листаю журналы, благо Игорь их туда навез предостаточно. Мазь помогает, утром руки раскачиваются легко.
Мозг отдыхает. Время желаний ушло, живу растительно. Никто меня не трогает.
Приехал домой: почта редкая. Вот вышел на меня через своего внука, живущего в Крыму, мой первый инструктор Владимир Павлович Дьяков, хочет пообщаться. Ну, я с удовольствием. Полагаю, старый шкраб может гордиться своим учеником. Отправил ему свой скайп и телефон.
Сокерин сбросил видеофильм о встрече с однополчанами.
Спокойная жизнь.
Новый рассказ Баравкова о спортивных соревнованиях кордовых моделей интересно написан, но впечатление снова тонет в чудовищном тексте. Я плюнул, выправил и отправил автору, пусть не обижается, а сравнит.
Чем скайп нехорош: это несвобода. Вот теперь сижу, жду сеанса связи и боюсь, что начнут звонить старые корреспонденты.
Поговорил по скайпу с Дьяковым, правда, без видео: связь, видимо, с мобильника. Старику уже 78, но еще катается на роликовых коньках, молодец. Пролетал 33 года, был инструктором и комэской, последние годы инструкторил на Ми-8; потом работал преподавателем в училище 11 лет. Из моих опусов читал он только мою биографию да «Страх полета». И – поверил! Спрашивает: ну, дали Климову Героя РФ? Гордится мною. В училище обо мне помнят. Короче, адресами обменялись, напишу ему письмо. Приятно было пообщаться.
Тут на днях дозвонился до меня то ли продюсер, то ли режиссер. Короче, мол, разрешите изобрести сценарий по «Страху полета». Мол, мы тут изучим материал и по мере прояснения выйдем на вас с более конкретным предложением.
Ну, изучайте.
Пока льет, и льет, и льет дождь, сижу читаю ЖЖ Денокана и Летчика Лехи. Первый стал выкладывать записи обо всех своих полетах, в подробностях, близких к очерковой форме; второй же образно описывает процесс своего переучивания на лайнер В-777. Я сижу и тихо завидую.
С другой стороны, радуюсь, что хоть два современных пилота взялись освещать авиационному читателю кухню нынешней авиации. Преемственность налицо. Правда, Денис пишет суховато… но грамотно, язви его; Леха же более талантлив в художественных подробностях, но допускает грамматические ошибки. Ну, они еще молоды и успеют написать много интересного о том, в чем я уже ни бельмеса не понимаю. А дело авиационного просвещения продолжится.
Написала мне краткую рецензию на «Страх полета» на Прозе Нина Ядне. Просит прочитать две последних главы из ее новой повести и тоже оценить.
Прочитал. Ну, во–первых, о городской сутолоке мне неинтересно; во–вторых, многословно, с ненужными подробностями. Ее тундровые рассказы меня потрясли – они написаны явно, не в пример, лучше. Я ей так и написал.
Интересно: известная ненецкая писательница, член того, член этого, лауреат, академик и пр. интересуется мнением какого‑то Ершова. И вот переживаю: не обидел ли человека резким и нелицеприятным словом. Но я сказал то, что думаю. Надеюсь, она оценит прямоту.