В Сан–Франциско неудачно сел корейский Боинг-777: ударился в торец на последних углах атаки, снес шасси, оторвал хвост, загорелся, но практически все успели эвакуироваться; погибло всего два человека из почти трехсот.
Я думаю, человеческий фактор: ИЛС была отключена, пилотировали врукопашную, потеряли скорость, раскачали машину на глиссаде.
Из проскочившей информации на авиа ру: у второго пилота налет на этом типе всего 48 часов. Ну, явно зевнули корейцы скорость на визуальном заходе.
На форуме тут же завязалась оживленная дискуссия симмеров с пилотами о таком вот факторе: а могла бы уборка(!) закрылков перед торцом настолько увеличить качество, что самолет перетянул бы торец?
Что тут скажешь. Во–первых, не убрать, а уж тогда довыпустить, что ли, чтобы за счет потери кинетической энергии и кратковременного роста подъемной силы перетянуть эти несколько десятков метров и потом шлепнуться уже вообще без скорости – но на бетон. Ну, нелетающие люди, напичканные теорией. Все в голове теоретиков перепуталось. А главное: вот за три секунды до торца этим автоматическим пелодам Боинга прям сверкнуло насчет закрылков.
Лучше бы им сверкнуло, что на скорость‑то глянуть надо!
Евгению Евтушенко исполнилось 80 лет. Старик, живой скелет… Мне доходит седьмой десяток – если доживу до его лет, неужели буду вот такой же развалиной?
А таки классик. Его цитируют на всех углах. Единственный из великих, кто остался после 20 века, остальные вымерли. Да и сам живет вдали от родины, в приютивших его Штатах. Вот счастье‑то: гениальный российский современный поэт, так сказать, совесть наррёда… догнивает вдали от того несчастного народа и вертаться не хотит. Поэт же ж в России больше чем поэт – не так ли?
Сидел в устатке на веранде, завернувшись в теплый халат, с бутылочкой пива, вдыхая прохладу с привкусом легкого дыма курильницы от комаров, любовался тысячу раз виденным тихим пейзажем, наслаждался мертвой тишиной и вселенским покоем, думал о вечном.
Пришло новое поколение – ребята, родившиеся в те дни, когда танки палили по Белому дому… ну, это волки. Один такой, сопля через плечо, на днях выжимал меня на обочину в дорожном горле, встраиваясь слева в ряд… пацаны, как всегда, торопились… а дед, пропустив вперед себя порядочный Крузер с прицепом, на котором красовался квадроцикл, еще одному встроиться не давал: ну уж очень пацан нагло, не включая поворот, давил меня бортом праворульной раздрызганной Тойоты, сидя бок–о-бок, в полуметре, глядел мимо оловянными глазами и ловил миллиметры, уже по встречке, норовя все‑таки любой ценой пролезть вперед, а не встроиться сзади… а я завелся и не пускал, прилипнув к заднему борту прицепа. Ну ты ж хоть рукой махни, человеком будь – я пойму! Надя завелась тоже и уже чуть ли не матом просила меня, что, б…дь же, не заводись! Я опустил стекло и в лицо мальчику сказал, что сынок, ты – пидарас; притормозил, пропустил его… а Надя молила: отстань, отстань, он же, падла, сейчас подставится! Ну, отстал. Из другого окна ушедшей
вперед торжествующей Тойоты выставилась рука такого же сопливого мальчика–пассажира, показывая мне какой‑то палец. Это у них типа современной европейской фиги, что ли; для меня это не оскорбительно. А мальчики торжествовали. Любой ценой – вперед!
Вот такое поколение выдавит нас. И это естественно; только нынче все происходит жестче и динамичнее. Спасает только то, что подобных моментов в жизни уже так много, что сознание перестает их воспринимать как значимые события, требующие размышлений и переживаний. Нет, просто толчки. Плюнул и забыл. А в общем, вектор этих толчков направлен через мой центр тяжести – и на обочину.
Дай дорогу дураку. Он хищнее тебя; сопротивляться бесполезно, да и против естественного хода вещей не попрешь. А хочется иной раз как‑то доказать щенку, что он хоть и молод, жизнеспособен, когтист и нагл, но меру знать надо. Это всплески бессильного старческого протеста.
Заканчивается мой период кризиса старшего возраста. В массовом я уже никому не конкурент, как тому пацану на дороге. Ну, реализую себя в частном, мелком, внутреннем, одиноком. Но еще иногда взбрыкивает типа молодость… артритная. И каждый раз убеждаешься: дело твое к концу. Встраивайся в настоящую старость, при трости, в кашне и калошах. И вообще, будь готов: никто ж не знает, когда она придет. И мальчик на дороге искренне желает, чтобы убрала дедов поскорее.
Вот такие размышления о вечном.
Вчера вечером позвонил Коля Евдокимов, поздравлял с днем Воздушного флота, Ира тоже присоединилась. Рассказал он мне, как вводился в строй, почему отказался от первого инструктора, явного холерика; о том, как с удовольствием, вводился с Димкой Хохловым, как песню спел… с Димкой, который ведь тоже холерик, но против того, первого, показался чуть не флегматиком.