Однако наши с ним книги стоят у людей на полках в одном ряду.
Продрал глаза в восемь утра. Надя ушла на работу; в планах у меня уборка дома и приготовление еды. Спешить некуда, могу описать наше путешествие.
В Москву летели на В-767 компании Трансаэро. Самолет большой, но внутри тесноватый, как и все Боинги. После Ту-154, и особенно Ил-86, могу смело так утверждать. Однако сидеть было вполне удобно; питание принимал с ножом и вилкой, бригада обслуживала хорошо. Полет прошел как‑то незаметно. Надя все кашляла и придремывала, а я просидел в раздумьях.
Огромный терминал во Внуково. Шли–шли, устали, потом воспользовались движущимися тротуарами–траволаторами – кажется, целый километр ходьбы. Сумка наша большая, пришлось сдавать в багаж; обратно получили быстро. На выходе нас встретил парень, сразу выдал нам приглашения, подхватил сумку, усадил в Мазду и повез в отель. Около часа ехали: хоть и недалеко, но всё пробки на дорогах. Во дворе гостиницы толкались в тесноте… это ужас, сколько машин.
Отель многоэтажный, Салют, вполне приличный. Встретил нас у входа человек от Димы, оформил, раскланялся. Поселили нас на 11–м этаже; два часа отдыха, успели погладиться, полежали часок, спустились; подъехала Мазда. Быстро приехали в кинотеатральный комплекс Эльдар; там уже небольшая толпа народа у входа. Ну точно как в Енисейске.
Стоим с Надей особняком, никого не знаем. Вдруг открывается дверь… Надя спрашивает: «Это не Дима случайно?» Я мельком глянул – нет, не Дима… потом в мозгу щелкнуло: лицо‑то знакомое! Дима Колесник! Ну, обнялись… Радостная встреча. Слава богу, хоть появился рядом человек, знакомый и родной нам. Дальше уже Дима знакомил нас с людьми… меня, оказывается, многие знают. Между делом, очень хвалил мои Летные дневники, прямо потрясен ими.
Снова открылась дверь – вот теперь точно Дима Черкасов! Снова объятия; познакомил его с Надей. Толпа весьма заинтересовалась – а народ‑то все больше старички. Я при честном народе преподнес ему свою книгу с дарственной надписью. Ну, Дима пригласил нас внутрь, провел по залам театрального музея с расставленными раритетами, как‑то связанными со знаменитыми артистами; стулья с их фамилиями на спинках; девушки–встречающие в форме аэрофлотских стюардесс; фотографии на стенах; бабушки–белые мышки на стульчиках у дверей… вполне прилично. Толпа бомонда, вспышки фотокамер, гул голосов… все как‑то камерно и неофициально.
Прошли в зрительный зал, небольшой, но уютный. На подиуме микрофон и гитара, на стене экран. Постепенно зал заполнился, все больше лысины и седины, но много было и молодых людей. Повозились с аппаратурой, не включался микрофон… наладили; Дима взял слово. Очень свободно и раскованно, выражаясь прекрасной литературной речью, он кратко изложил историю создания фильма, поблагодарил всех, кто принял участие в съемках, особо выделил несколько значимых фигур, в том числе и меня. Пришлось под аплодисменты зала встать… сердце заколотилось… не люблю я этого.
Потом для затравки на сцену вышел Вадим Захаров, известный бард аэрофлота, бывший КВС Ту-154, спел несколько хороших песен; настроение создалось. И начался показ.
После лиричного запева о любви к небу, на экране сразу появилась моя личность. Дима тонко и тактично разрезал на куски наше с ним интервью и на нем, собственно, построил канву фильма. Там, кроме меня, были еще отрывки из интервью с Леонидом Хайко, старым пилотом Багмутом, несколькими КВС Ту-154 из Питера, Внуково и других предприятий, с военными летчиками, с Рубеном Есаяном и самим Шенгардтом. Но в основном, эмоциональная сторона была разделена между мною и в какой‑то степени Хайко.
Прямо скажу, весь эмоциональный заряд фильма подпитывался именно вставками с моими высказываниями и репликами. Надя все боялась эпизода со слезами; его так и не было. Дима потом признался, что очень хотел его оставить… но так как мы еще заранее попросили убрать эту сцену, он тактично отрезал нелицеприятную часть, тонко вставив в фильм мимолетный момент с увлажнившимися глазами – этого, мол, вполне достаточно…
А в общем, он удачно выбрал значимые моменты нашей с ним беседы, и получилось так, что самые существенные и глубокие мысли в фильме выражаю именно я, причем, в противовес серьезным, с расстановкой, солидным высказываниям моих коллег, мои ну уж очень эмоциональны и нестандартны… может, даже в чуть несерьезной форме.
Сам фильм тронул до глубины души. Столько сердца было вложено автором, так он влюблен эту прекрасную машину, так уж накормил нас взлетами и посадками, ракурсами и обрывками радиообмена, историей создания, фактами, документами, случаями и историями… И налицо несомненный режиссерский талант автора. И прекрасная операторская работа.