Хотя я за всю свою жизнь так и не видел ни разу живого наркомана. Ни разу. Ну вот не встречался. Однако если не дай бог он встанет у меня на пути, мое отношение к нему будет как к лютому зверю, как к бешеной собаке.
А общество их жалеет, пытается лечить.
Раньше если бешеная собака забегала в село, весь мир с вилами и кольями ополчался и тут же забивал ее насмерть. Вот такое должно быть отношение.
Я жесток и негуманен.
Ага. А он тебя пожалеет. Бешеная собака тебя пожалеет. Она покусает твоего ребенка, и он тоже станет бешеной собакой.
Все больше убеждаюсь в правоте своих оценок. Вот я разочаровываюсь в современной молодежи и все время оглядываюсь: мол, и в древние времена аксакалы заявляли… и прочая, и прочая… а не слишком ли я самоуверен?
Но в те времена разница плюс–минус тысяча лет не играла никакой роли в том, что старики ворчат, а молодежь, обхаянная ими, идет потом след в след по протоптанной предками тропе. Все ворчание имело причину в том, что молодежь чуточку, на миллиметр, была раскованнее, смелее, свежее старшего поколения… которое старше‑то возрастом на каких‑нибудь тридцать лет – стариками считались те, кому за 40. А в общем, поколения от поколений веками практически не отличались.
Нынче за те самые тридцать лет общество всего мира – шесть–семь миллиардов человек – шагнуло столь далеко, что мое поколение, знавшее Сталина, кажется молодежи, родившейся в начале перестройки и выросшей с компьютерами в руках в атмосфере лихих 90–х, едва ли не неандертальцами.
Но и я, семидесятилетний старик, имею право назвать всех этих тридцатилетних оболтусов, готов, эмо и геев, геймеров и блогеров, – бесталанным, потерянным поколением, без достоинства, чести и совести, обирающим общество и заражающим его смертельными общественными недугами. Это поколение паразитов, мелких грызунов, стремящихся уйти от реалий жизни в виртуал, где им некого бояться, не перед кем отчитываться, боже упаси нести ответственность… и можно прекратить все одним нажатием кнопки и начать сначала.
Если подобная зараза распространится на все общество – а у них хочешь не хочешь подрастают свои дети, да еще похуже родителей, – мир пойдет ко дну. Вернее, пойдет ко дну золотой миллиард, а историю продолжат писать арапы. А я этого не хочу.
Вчера на даче читал Гумилева, «История народа хунну». Там устаешь от одного перечисления множества войн в одной только Срединной Азии. Вещизм, экспортируемый из Китая, начал губить хунну еще до нашей эры. И все это пронеслось, не оставив следа.
То есть: прогресс – не постоянный процесс. Бывает, общество топчется на месте, бывают отступления.
Так вот нынче мы явно отступили в потомстве своем от созидательного труда. Хотя… все это только миг в истории. Через тысячи лет о великой России, может, и воспоминаний не останется.
Ну так и нечего оглядываться и корить себя за смелость суждений. Потеряно поколение тридцатилетних, потеряно и следующее поколение. И нечего перед ними заигрывать.
Конечно, не все они такие. Но… процент уж очень велик. До большой тревоги велик.
И вот себе и думаю: вот спроси меня, какие лучшие годы в жизни были? Отвечу: да вот эти же и есть лучшие! Все сделано, все на местах, дети–внуки обустроены, здоровье есть пока, Надя еще работает, на курорты ездим… Еще хотя бы лет пять так… И даже если станет хуже, можно уже смело говорить, что все годы жизни у нас были лучшие. А перед смертью… чего уж там.
Вон в Донецке снарядом убило бабушку столетнюю. Уже наверно просила у Бога смерти – вот он и послал ей легкую.
Грехи человеческие, по христианскому Священному Писанию: гордыня, алчность, зависть, гнев, похоть, чревоугодие и уныние. Прикидываю к себе и что‑то не вижу особого погрязания… разве что гордыня… Краешком‑то цеплял всего… жизнь большая; но в общем, остался человеком, скорее не преступающим грань нравственности.
Ну да старики все становятся поборниками и апологетами морали и чистоты нравов.
К греху обычно приводят страсти; я же был скорее бесстрастен, сторонний наблюдатель, постоянно контролирующий себя. Страстей инстинктивно сторонюсь, берегу свое драгоценное здоровье.
Внучке нашей сегодня исполнилось 18 лет. Доброго ей здоровья. Ну… и парня хорошего встретить. Остальное у нее все при себе. Вечером заскочим поздравим.
Медаль‑то золотую, федеральную, ей таки вручили нынче. Ну, пусть все наши медали хранятся в одной коробке, а там, даст бог, добавятся еще.
Вот достиг я, кажется, к семидесяти годам равновесия и гармонии. Ведь ради чего бьется на земле человек? К чему он стремится с детства?