Сначала стать взрослым. Ох как хочется в детстве стать самостоятельным, сильным, независимым.
Потом, в юности, приходит желание заняться уважаемым и полезным делом, понимание необходимости сделать что‑нибудь такое для людей, чтоб тебя знали и уважали.
В этот же период назревает тоска любви и желание совокупиться. Оно занимает все уголки сознания и рано или поздно удовлетворяется.
Потом, в процессе, приходит понимание того, что само по себе совокупление есть только источник физиологического наслаждения, а нужен вещественный результат обоюдной любви. Не успеешь осмыслить – уже появляются дети и связанные с ними заботы: гнездо, семья, добыча, планы на будущее. На это уходят все силы.
Параллельно, стимулируемые возрастающими материальными требованиями, развиваются карьера и реализация себя как личности в обществе. Это и учеба, и профессиональный рост, и продвижение по службе – до своего потолка.
С возрастом эти заботы занимают все мыслительное пространство и плотно увязываются в клубок быта, и вся жизнь вращается вокруг этого ядра.
Если в человеке есть творческое начало, оно начинает прорастать сквозь напластования забот и томит так же, как в юности желание любви, и иногда охватывает человека так сильно, что в жертву ему идут семейные отношения и весь образ жизни.
Годам к сорока, когда уже дети начинают вставать на свои ноги, человек оглядывается и начинает оценивать пройденный путь: что сделано, что добыто, а что и потеряно.
Прожив полжизни и втянувшись в сбрую, иной так и тянет лямку до конца, понимая, что смысл жизни именно в работе, а все остальное зависимо именно от ярма.
Если творческое начало не затоптано жизнью, именно в этот период реализуются все способности человека, расцветают и претворяются в жизнь задумки, и приходит осознание себя как личности во всех ее проявлениях.
На шестом десятке значительные коррективы в жизненные планы вносит состояние здоровья. Однако в этот период наступает относительное затишье и освобождение от многих забот: дети обзаводятся своими семьями, а внуков еще нет; значительно возрастает материальное благосостояние. Поэтому период перед шестидесятилетием самый плодотворный.
После шестидесяти плавно подходит старость. Наваливаются болезни, появляются стариковские заботы, связанные с внуками; здесь уже не развернешься, и творчество идет урывками, да и клонится к закату. И снова идет этап оценки пройденной жизни – но уже во всех ее проявлениях, типа: построен ли дом, посажено ли дерево, слезли ли с шеи и встали ли на ноги дети. Мысли плавно перетекают в одно русло: что я оставил после себя на земле?
Вот и мой рубеж подошел. Оглядываясь, вижу, что прошел все этапы и могу не стесняться. Все давно уже рассмотрено, осмыслено, разжевано–пережевано. А сейчас мне просто лень писать. Скатываюсь к простейшим описаниям типа песни чукчи.
Да, явственно деградировал я за десять лет.
Просмотрел по диагонали книгу–мемуар генерала Ионова. Ну… она, видимо, одна из первых открывает вереницу скучных летчицких мемуаров, которые я раскритиковал еще в «Летных дневниках». Особенно достали портреты действующих лиц. Оно мне надо? Короче, закрыл и забыл.
И еще одну книгу мне сбросил Шрамко: знаменитую повесть Зощенко «Перед рассветом». Бедный пейсатель восемь лет мучился ею, пытаясь в этом опусе разобраться в причинах своей психической болезни, а печатать вторую часть ее в 44–м году ему все равно не разрешили. И правильно, на мой взгляд, сделали: это такая болезненно–шизофреническая рефлексия, и я столь далек от нее…
Боже мой, чем живут эти интеллигенты. Для меня, здорового человека, пилота, этот опус – просто жизнь марсиан. Препарирование страхов и страданий… да возьми ж ты лопату, навъё…вайся до усрачки – куда и денется твоя недужная рефлексия.
С Зощенко то же самое, что и с Ионовым: пробежался по диагонали, закрыл и забыл. Да я и так этого классика не люблю.
Нет, ну, читая по диагонали, я ведь вслушиваюсь, внюхиваюсь. Я ищу зерно. Но у этих интеллигентов ведь все так завязано, что только путем немалого умственного труда, размышлений и рассуждений над книгой, бесед о ней с себе подобными – может выработаться какое‑то определенное отношение, вывод, повод к действию.
Да где ж мне того времени набраться. Я ж не человек умственного труда. Я человек здоровый и гармоничный. Мне некогда так уж вкуриваться в галиматью, когда есть инструменты и физическая работа. Землю попашет – попишет стихов.
И это ж еще не Ницше. Тот – вапще.
Опять я попал под лошадь: