Поэтому надежды на скорый выход в свет книги – мало, надо делать ей рекламу в интернете и не оглядываться на издательство. Надо будет – мне сообщат.
Получается, примерно, как и с «Раздумьями». Не повезло.
Но это не значит, что надо опускать голову. Буду писать в стол.
Пришла бандероль с «Самолетопадом». Ну, книга как книга. А насчет «Страха полета» пока молчание.
Приятно видеть аккуратные стопки своих собственных произведений. Все ж‑таки след на земле.
Идут письма; спорим с Денисом, он Пономаренко не читал, а надо бы. Отправить ему книги академика, что ли. На кой они мне, старому деду, а парню, думающему пилоту, польза.
На форумах повесть обсуждается. Наиболее массовая оценка выражается типичной фразой: «на одном дыхании». Критикуют по мелочам, но все как один читали взахлёб.
Насчет соплей. Мне Вульфов прислал кое–какие свои опусы. Я с трудом их прочитал и с душевной болью дал отзыв. Он пишет примерно как Сергеев–Ценский, витиевато–художественнически. Путаешься в пышных словесных кружевах. Ну, таков художник. Он скорее поэт. Его произведения подошли бы для чтения в салонах начала ХIX века.
Читаю Коэльо, «Алхимик». Это притча. Пока просто впитываю информацию к размышлению. Понравились некоторые выражения:
— «Своя Стезя»;
— «Зло не в том, что входит в уста человека, а в том, что выходит из них»;
— «Это то же, что полет ястребов в небе: разумом его не постичь»;
— «Самый темный час – перед рассветом».
И ещё одно, про любовь к пустыне и опаску к ней.
Сильная книга, несомненно. Правда, для меня сильна она афоризмами и стилем – тут не отнимешь. Но… я далёк от этой философии. Это философия, родившаяся в уме созерцателя, хиппи. А я хоть в небе тоже вроде был созерцателем, но был и борцом. И умел в борьбе находить общий язык со стихией.
Но старик всегда может сказать что‑то новое такому же старику.
А мир мечтателей (так и хочется сказать «элоев») вцепился в эту философию… но многие ли следуют ей на практике?
Однако философия движет миром; наверно следуют… если только это можно назвать философией. Скорее мистика.
Я же, наивный человек, рублю правду–матку о том ремесле, которым владею. И моя философия проста, как поворот штурвала. Это – моя Стезя.
И все время на ум приходила картинка, которую наблюдал в родном Красноярске: на довольно оживленной улице, сидя на краю тротуара, вытянув ноги на проезжую часть, обедал грязный, обовшивевший бич. Его старательно обходили и объезжали. Он, наверное, тоже познал ту философию.
Почитал рецензии. Подумал. И вывод получается такой: если есть талант и умение убеждать, то можно с умной мордой впаривать любой винегрет – а чавкающие головы найдутся.
Оказывается, Коэльо ещё и бывший наркоман, и, в придачу, четырежды женат. Короче, интеллектуальный бродяга, талантливый настолько, что на хлеб себе всегда заработает, уже заработал.
Он играет на жажде, потребности людей в философской опоре, причем, людей, не имеющих твердых религиозных и философских убеждений. А таковых нынче абсолютное большинство. И эта смесь верований, эзотерики, алхимии, мистики и «нечта эдакого» под его пером приобретает массовую привлекательность.
Господи… чем интересуется нынче сытый обыватель.
Вообще, глядя на все эти фильмы, сценарии которых сочинены преимущественно в Первопрестольной, листая эти, сочиненные же в столице книжонки, изучая проекты всяких договоров и прочих документов, регулирующих отношения червей в нужнике, – не перестаешь удивляться. В каком же гадюшнике, в какой выгребной яме надо жить, чтобы изобретать такие повороты судеб, такие интриги, предусматривать такие подлости… и учить этому, вдалбливать эту гадость в голову моих внуков. Поистине, столица – клоака страны, средоточие человеческой низости. Нынче уже и у нас, на периферии, явственно чувствуется гнилое столичное дыхание и звериная хватка москвичей.
Я, кстати, ничего плохого не имею против вообще москвичей: и среди них, иногда, правда, очень редко, тоже встречаются мало–мальски нормальные люди. Но мне все больше и больше кажется, что это – нелепые исключения. Столица развращает, и, в первую очередь, тем, что можно нажиться на лохах. Мы все для них – лохи, примерно, как для истинных сионистов остальные – гои. Москвичи процеживают все помои страны… может, не случайно, именно в столице зародилось это движение: диггеров – людей, исследующих канализационные стоки. В дерьме живут, дерьмом интересуются. И придумывают москвичи хитроумнейшие правила, как уберечься в дерьме от дерьма.