— Пора идти, приятели, — любезно заметил Лэзенби. — Ещё немного, и полиция будет рыскать повсюду. Это, конечно, захватывающе, но…
— Я знаю, где можно переждать ночь и разработать план, — сказал его светлость. — Совсем недалеко от моего дома и подлых Ворчунов. — Последнее слово он произнёс с особенным омерзением, словно оно означало нечто о-о-очень плохое.
Местом, «где можно переждать ночь и разработать план», оказался ОГРОМНЫЙ гараж (больше похожий на небольшой самолётный ангар). Предки лорда Великанна коллекционировали не только дома, острова, произведения искусства и механических животных, но и ретроавтомобили.
Сами автомобили давным-давно распродали, но гараж от них остался. Он находился не на землях фамильного поместья, а в нескольких милях от него, на окраине заросшего сорняками поля. Завидев громадную постройку, Облом поник. — Ладно ещё, что спать придётся в гараже, но это… Это же помойка! — заныл он таким писклявым голосом, что не грех было бы сравнить его с комаром, закрытым в банке[5].
Помойка — это, пожалуй, преувеличение, но сараю прекрасно подходили два других слова на «п»: «покинутый» и «полуразвалившийся», то есть отчасти его можно было назвать помойкой (но только отчасти, а это слово начинается на «о»). Крыша, покрытая снегом, прохудилась и провисла, и в ней зияли чёрные дыры. В углу гаража из бетонного пола росло дерево, а стены покрывал горец Ауберта (те, кому важно уточнить, что речь идёт именно о растении, называют его кустарниковой лианой). Но в целом строение было крепким, и с петель свешивалась только одна громадная дверь (всего их было две).
— По мне, так в нём есть особая сельская прелесть, — заметил Роддерс Лэзенби, заходя в гараж и осматриваясь. Он покосился на дерево, на лианы и добавил: — Видите? Здесь даже комнатные растения есть!
— Мы промёрзнем до костей, — пожаловался Облом. — Если бы только у меня были с собой мои вещи…
— Чушь, — отрезал Твинкл.
Никто не стал с ним спорить. Роддерсу Лэзенби жалобы Облома о «его вещах» уже набили оскомину.
— По крайней мере мы будем не совсем на улице и сможем устроить постели из старых мешков, — возразил лорд Великанн и показал на высоченную стопку коричневых холщовых мешков. На каждом из них стоял штамп: «Завод Великаннов».
— И разведём костёр, — добавил Лэзенби, с энтузиазмом потирая руки.
— И камин нам не нужен, потому что в крыше есть дыры.
— Не разведём, — возразил лорд Великанн.
— Нет?
— Нет. Полиция нас ищет, и дым из заброшенного здания обязательно наведёт их на наш след.
— Как же это неприятно, — заметил Роддерс Лэзенби, — и в то же время разумно, ваша светлость.
Когда наступила ночь, беглецы улеглись на мешки, спасаясь от холода бетонного пола, и как можно больше мешков набросали на себя. На прижавшихся друг к другу бедняг — трёх человек и одного громадного полуорла — было жалко смотреть, но они строили свои планы. Они были готовы к бою.
В итоге план получился довольно прямолинейным: Роддерс Лэзенби поднимет старые деловые связи и потребует доста-^7вить по указанному адресу НЕВЕРОЯТНО ОГРОМНЫЙ ЯЩИК, туда они упрячут Ворчунов, когда их поймают, и попросят отправить ящик в далёкую глушь. Вот и всё, проще простого. Если, конечно, всё пройдёт без сучка без задоринки. Вообще «если» — словечко маленькое, короче него на букву «е» есть только «ель» и «еда», но это конкретное «если» было очень БОЛЬШИМ.
— Пусть я уже не глава своей компании, — начал Роддерс Лэзенби, подразумевая под своей компанией «Разрушения Лэзенби», — но там ещё работают люди, которые многим мне обязаны. Они и доставят нам ящик, и отправят его в далёкую глушь.
— А где это — далёкая глушь? — уточнил Облом. — Давно хочу спросить.
Твинкл грозно на него покосился.
— Про глушь тебе известно? — медленно проговорил он.
Облом счёл за лучшее коротко ответить «да» и как можно скорее покончить с этим разговором.