— Ясно, — сказал Лучик.
Он хотел было расспросить папу о Молнии Макгинти, как вдруг в ложке жаркого ему попался странный предмет, которому там было не место. Мальчик снял его с языка и обнаружил, что это металлическое колечко на погнутой скрепке, другими словами — серёжка миссис Ворчуньи.
— А я-то думала, куда она делась! — Миссис Ворчунья всплеснула руками, выхватила у сына колечко и повесила его на мочку прежде, чем вы успели бы произнести: «Осторожно, подливка!» Вот и всё. Конец разговора.
Теперь они ехали к Чайному холму, и Лучик с Мими постоянно озирались вокруг в поисках указателя на долину Хаттона. Наконец он появился, и вся семья направилась к дому Молнии Макгинти.
Она жила в ярком, современном бунгало с хорошеньким садом. Ко входу вела дорожка, тянувшаяся по отлогому склону. Топа и Хлоп сразу положили глаз на аппетитные растения в саду. Лучик понял, что ослы были бы не прочь ими перекусить — да-да, пе-ре-кусить, и на всякий случай ещё раз проверил, заперта ли задняя дверь. После этого он подошёл к бунгало и позвонил в дверной звонок.
Ему открыла сама Молния Макгинти. Она сидела в роскошном кресле-коляске, покрытом блестящим хромом — твёрдым металлом ещё серебрянее серебра, с которым что угодно будет выглядеть потрясающе.
— Здравствуйте, — сказал Лучик. — Это вы... э-э-э... Молния Макгинти?
Девушка, одетая во всё чёрное, широко улыбнулась, блеснув идеально ровными, белыми зубами.
— Ну, так меня теперь называют, потому что я ловко разъезжаю вот на этом, — ответила она и похлопала по ручкам изумительной инвалидной коляски.
По её акценту Лучик догадался, что она не местная.
— А... — замялся он. — Как же мне тогда вас называть?
— Просто Молния. Тебе что-то нужно? — Она посмотрела на необыкновенный фургон за спиной мальчика.
— Мой папа, мистер Ворчун, попросил меня к вам зайти.
Тут Молния Макгинти наконец заметила, что он одет в голубое платье, и спросила:
— Ты Лучик?
— Да, — подтвердил мальчик.
— А твой папа там? — поинтересовалась Молния, указывая пальцем на фургон.
— Да, и мама тоже.
— У вас... очень необычный... дом, — медленно проговорила она.
— Папе надо доставить ОЗО...
— ОЗО?
— Очень Значительную Особу.
— О, — протянула Молния Макгинти. — Кому?
Лучик пожал плечами:
— Он нам не сказал. Зато папа говорил, что у вас можно взять карты моря и суши...
— Вот как? — со смехом ответила Молния.
— Ох, — вздохнул мальчик. В голову закрались неприятные подозрения.
— Он не то чтобы соврал, — успокоила его Молния
Макгинти. — Всего лишь предположил, ничего нового. Узнаю мистера Ворчуна! — Она положила руки на подлокотники, откинулась на спинку кресла, приподняла колени и чудесным образом развернула коляску — всего одним движением, быстрым, как молния. — Идём, — сказала она.
Лучик последовал за хозяйкой дома по узкому коридору, стены которого были завешаны полками с наградами самых разных форм и размеров. Они сверкали почти так же ярко, как хромированное кресло-коляска.
— Ух ты! — воскликнул Лучик. — Вы были спортсменкой, Молния?
— Была? — удивлённо переспросила девушка. — А, понимаю, о чём ты. — Девушка остановилась у входа в комнату и ловким движением развернула коляску. Она посмотрела на мальчика и сказала: — Я всю жизнь была такой, Лучик. — Молния похлопала себя по ногам. — От них пользы как от мешка с грецкими орехами. Я заслужила все эти кубки, медали и грамоты без их помощи.
Лучик залился краской.
— Извините, — пробормотал он.
Молния Макгинти добродушно улыбнулась.
— Не за что извиняться, — сказала она. — А теперь давай, выбирай, что тебе нужно.
Спрашивать, что она имеет в виду, не пришлось. В комнате, как и в коридоре, к стенам было прибито огромное количество полок. Вот только на них располагались не трофеи, а сотни — нет, тысячи! — аккуратно сложенных карт моря и суши.
— Ух ты! — вот уже второй раз воскликнул мальчик. — У вас их так много!
— Я много где побывала.
Лучик опустил взгляд на кресло-коляску, и Молния рассмеялась.
— Не думай, что я повсюду так разъезжаю. Я могу управлять любым транспортом на колёсах... Да и самолётом тоже. Но в этой коляске я быстрая, как молния.
Она откинулась на спинку кресла и трижды обернулась вокруг себя, как упавшая на пол монетка — так стремительно, что у Лучика закружилась голова.