Пока все остальные увлечённо болтали, Мими снова повернулась к Лучику.
— Я ещё кое о чём подумала, — шепнула она.
— О чём? — шёпотом спросил Лучик.
— О форме Лэзенби, — сообщила Мими.
— А что с ней не так?
— Если Роддерс Лэзенби действительно не знал, что поведёт корабль, то почему при нём оказалась полная капитанская форма?
Лучик проглотил кусочек пирога с желудями и опилками. У него не было ответа на этот вопрос.
Глава двенадцатая
Прямо по курсу земля!
Мими и Лучик сидели на кровати в каюте.
— Как ты думаешь, мы в опасности? — спросила Мими.
— Жить в ветхом поместье, в котором не хватает половиц, опасно, — сказал Лучик. — Соскребать раздавленных животных с дороги, а потом их есть тоже опасно... А опасно ли это? — спросил он, пожимая плечами. — Кто знает?
— Я всё не могу понять, тот человек, который дал твоему папе задание, — он плохой или хороший? — поинтересовалась Мими.
Она опять побрызгалась своими самодельными розовыми духами из розовых лепестков и поэтому пахла очень розово.
— Я об этом не думал, — признался Лучик. — Мы же хорошие, вот я и подумал, что люди, на которых мы работаем, тоже хорошие.
Мими взглянула на него сквозь розовые стёклышки очков:
— И ты считаешь мистера Ворчуна хорошим, Лучик? Не забывай, он украл тебя с бельевой верёвки...
— Начнём с того, что ребёнок вообще не должен висеть на бельевой верёвке, да ещё с прищепками на ушах, — заметил Лучик. — Получается... в каком-то смысле он меня спас, — заключил он и выражение его лица изменилось.
— Что такое? — спросила Мими.
— Я просто впервые до этого додумался... По крайней мере, впервые смог выразить это словами. Он спас меня...
По Мими было видно, что её эти слова не особо убедили, но ей хватило такта, чтобы сменить тему.
— Но есть ещё кое-что, — сообщила она.
— Что? — спросил Лучик.
— Судя по тому, что нам известно, ОЗО и сам злодей!
— Согласен, — сказал Лучик, кивая. — А ещё я не понимаю, при чём тут вообще Молния Макгинти.
Мими вскочила.
— Знаешь, что у нас есть? — спросила она.
— Нет! Что?
— Куча вопросов и ни одного ответа! — объявила Мими.
* * *
В эту ночь, их вторую ночь в море, поднялся шторм. Он был не таким уж и сильным, но мистер Ворчун весь позеленел — иными словами, на него напала морская болезнь... иными словами, почти всё время происходило одно из трёх: а) ему казалось, что его тошнит; б) его в самом деле тошнило; в) ему казалось, что его тошнит, пока его в самом деле тошнило.
К первому приступу тошноты он оказался совсем не готов, и потому стошнило его в ближайший предмет — в перевёрнутый черепаший панцирь, в котором Ворчуны хранили разные носки, пока их не накапливалось столько, что Лучик снова сортировал их по парам.
Миссис Ворчунья была В ЯРОСТИ.
— Эй ты, мусорка! Что это ты делаешь и зачем? — возмущённо спросила она.
— Есть какие-нибудь безумные догадки? — простонал мистер Ворчун.
— Ещё безумия мне сейчас не хватало, — сказала миссис Ворчунья.
Мистер Ворчун зажал рот ладонью.
— Не глупи, жена! — проговорил он, проверяя, только ли слова вылетают изо рта.
— Ты решил испортить нам Носочный праздник? — спросила миссис Ворчунья.
(На самом деле портить было нечего, потому что никакого Носочного праздника не было.)
— НЕТ, ПРОСТО МЕНЯ ТОШНИТ! — выпалил мистер Ворчун, вскочил, выбежал из комнаты, а потом и из фургончика и понёсся по мокрой от дождя, качающейся палубе, по пути наступив в кучку слоновьих какашек, к борту корабля, где его и стошнило. (Простите, конечно, но ровно так всё и было.)
Там мистер Ворчун и остался. Теперь во время приступов дурноты он никому не мешал. Но тут ветер переменился. Вскоре мистер Ворчун почувствовал, как кто-то взял его за руки.
— Лучик? — простонал он, радуясь заботе и сочувствию. А потом огляделся.
Нет, это был не Лучик.
— ОЗО! — сказал ОЗО, сжимая его ладони.
— ОЗО! — сказал мистер Ворчун, сжав ладони ОЗО в ответ.
