Присутствие человечка в бочке его невероятно успокаивало. Потом он высунул промокшую от дождя голову за борт — его снова стошнило. Он пожалел о том, что перед сном съел сэндвич с крысятиной и выпил стакан лисьего молока.
Настало утро, море успокоилось, а впереди показалась земля.
— Прямо по курсу земля! — радостно закричала Мими, показывая на песчаный берег.
— Йи-ха-а! — воскликнула Молния Макгинти, словно ковбой, набрасывающий лассо на быка.
Она сделала круг в кресле-коляске.
Роддерс Лэзенби высунулся в дверь рулевой рубки и показал большой палец. Почему люди показывают именно большой, а не ещё какой-нибудь палец, когда хотят что-нибудь одобрить, понятия не имею, но так уж повелось.
Лучик был занят тем, что готовил завтрак для всех, кроме ОЗО, который, кажется, питался одним только сыром в своей личной каюте. Услышав крик Мими, Лучик ринулся из кухни фургончика посмотреть, куда они плывут, а потом так же быстро вернулся обратно.
— Ужасно выглядишь, пап, — сказал Лучик, подбрасывая на сковородке жареные мухоморы.
— Это ты меня вчера ещё не видел, — пробормотал мистер Ворчун.
— Ты передашь ОЗО миссис Бейлисс сегодня? — спросил Лучик.
— Может, сегодня. Может, завтра, — сказал мистер Ворчун. — Жду не дождусь, когда вся эта чехарда наконец прекратится.
Лучик помешал мухоморы в сковородке деревянной лопаточкой.
— А зачем ты вообще на всё это согласился, пап? — спросил он.
Мистер Ворчун уронил голову на кухонный стол. Пахло от него не очень-то приятно.
— Азарт, — сказал он. — Приключения. Возможность досадить твоей маме в новой обстановке.
— А тебе хоть платят?
— Вроде того.
Лучику не понравилось это самое «вроде того». Последним крупным гонораром, который получил мистер Ворчун, был Пальчик. Это Лучика нисколько не расстроило. Он был даже очень рад, сказать по правде. Особенно его радовало то, что Пальчик теперь был его (а он был — Пальчика)... но во время сделки папа поступил не вполне честно.
— Лучик, ты умеешь хранить секреты? — спросил мистер Ворчун, которого довольно сильно тошнило.
— Конечно, умею, пап.
— Маме ничего не говори.
— Обещаю.
— Я буду скучать по малышу ОЗО. Привык к тому, что он всё время рядом.
— Он точно не пропадёт, — заметил Лучик. — Ведь ты выполнишь эту работу, правда же? Ты не нарушишь инструкций и передашь ОЗО загадочной миссис Бейлисс, да?
Мухоморы успели основательно прожариться со всех сторон, и Лучик лопаточкой разложил их по тарелкам.
— Да, я передам ОЗО кому нужно, — сказал мистер Ворчун. — Но буду по нему скучать.
Он вскочил на ноги: от запаха жареной еды желудок снова сжался.
Когда завтрак был съеден, посуда помыта и убрана, Пальчик, Топа и Хлоп накормлены и напоены, слоновьи какашки собраны и выброшены за борт, все стали готовиться к высадке. И тут Роддерс Лэзенби сделал удивительное заявление.
— У этого острова нет подходящей бухты, — сказал он. — Я проверил морские карты: здесь не настолько глубоко, чтобы подплыть к самому берегу.
— Вы уверены? — озадаченно спросила Молния Макгинти из блестящего кресла-коляски.
— Абсолютно, милая леди, — сказал капитан. — Если мы подплывём слишком близко, то получим пробоину и пойдём ко дну... а это замечательно! Потому что тогда нам придётся плыть на этой милой спасательной шлюпке. Чудесно!
Он заглушил мотор и бросил якорь. На море было спокойно, качка почти не ощущалась.
— Пойду ещё разок посмотрю карты! — объявила Молния и молнией метнулась по палубе к рубке.
— Как угодно, — сказал Роддерс Лэзенби. Хотя вид у него был далеко не радостный.
— Но мы не сможем впихнуть в эту маленькую лодочку Пальчика, ослов и фургончик, ты, самоуверенный шут бисквитный! — воскликнула миссис Ворчунья со своим обычным «обаянием».
— Именно поэтому им придётся остаться на корабле, — сообщил Роддерс Лэзенби, поправляя элегантный шейный платок.
— Тогда для чего мы их с собой брали? — поинтересовалась миссис Ворчунья.
— Чтобы запутать врага? — предположил Лучик. — Так ведь, пап? Ты заметаешь наши следы?
Мистер Ворчун, который стал куда больше походить на человека — или по меньшей мере на почти человека, — хотел было ответить, но миссис Ворчунья его опередила:
— А я тебе скажу, почему мы их не оставили в порту Айзека. Потому что мистер Ворчун — дубина стоеросовая! Вот почему.