— Им отрубают руку.
Этого эльф не ожидал. Перед глазами пронеслось лицо Гнилого. «Всё тайное становится явным». Так он сказал, когда узнал, что Лира ворует деньги из общей кассы. И Лиру вытащили на поляну посреди ярмарки, заставили положить руку на бочку, а потом… Эльф не помнил, что было потом.
— Ты плохо кончишь, малыш, — вздохнул Руфус.
В этот раз топот копыт был хорошо слышен.
— Кажется, прибыла кавалерия, — с легкой досадой сказал верховный жрец. — Ну да ладно, так даже интереснее.
Он встал, выглянул в окно и приветственно помахал:
— Поднимайся!
Эльф так и сидел, обхватив себя руками. Какой глупый, дурацкий план. Надо же было так вляпаться… В трущобах неудачливых карманников били, но рубить руки… Нет, это только если красть у своих. Может, Руфус врет? Но что-то подсказывало эльфу, что нет, не врет. Просто в трущобах с законом связываться никто не любил, стражников предпочитали обходить стороной. А здесь, среди ухоженных белых домиков и розовых садов, воришке не место. Его сразу сдадут страже. Интересно, всё произойдет на той самой рыночной площади? И рука — правая или левая? Эльфа затрясло.
Руфус молча его разглядывал, прислушиваясь к шагам где-то внизу.
— Ну наконец-то, — сказал он, когда Галахад появился в дверях. — Ожидание уже стало томительным…
— Что происходит?
На эльфа Галахад едва взглянул, сосредоточив всё внимание на Руфусе.
— О, много всего удивительного. И произошло бы еще больше, если бы ты не ворвался сюда столь поспешно, — радостно ответил Руфус. — Твой мелкий эльф меня обворовал.
Эльф опустил голову еще ниже, чтобы не встретиться взглядом с Галахадом. Как же хотелось оказаться сейчас где-нибудь в другом месте…
— Подробнее, — сказал Галахад.
— Как скажешь, Галли. Итак, я проезжал мимо твоего дома, повстречал там этого юного господина и сообщил ему, что располагаю теперь зеркальным медальоном. И что же я обнаруживаю, вернувшись домой? Парочка сопляков (это ведь они позвали тебя, верно?) стоит на стреме, а в этой самой комнате юный эльф роется в моих вещах. Ты отвратительно его воспитал, Галли. Просто отвратительно. Что скажет твоя супруга, когда ему отрубят руку за воровство? — сокрушенно поцокал языком Руфус.
— Чего ты хочешь?
— Всего лишь правосудия… Сейчас я съезжу за стражей, а дальше пусть разбираются.
Галахад покачал головой и повторил:
— Чего ты хочешь, Руфус?
— Ну, вообще-то много всего…
— Руфус, я тебя знаю. Парень решил тебя обворовать, но он цел и, насколько мне видно, невредим. Значит, у меня есть что-то, что тебе нужно. Давай меняться.
Руфус восхищенно посмотрел на лекаря.
— Всегда поражался твоей проницательности… Приходи завтра с утра, тогда и будем договариваться, м?
— Нет, сейчас.
— Ты невыносимо скучен, — закатил глаза Руфус. И протянул к нему руку ладонью вверх: — Амулет.
Галахад молча снял плащ, расстегнул ворот рубахи и стащил с себя цепочку. Сверкнув зеленым, амулет опустился на раскрытую ладонь, и блеск отразился в глазах Руфуса.
— Пойдем, — коротко сказал Галахад эльфу.
Тот поднялся и направился к двери. Слишком резкие перемены событий полностью лишили происходящее правдоподобности, всё казалось сном.
Руфус наклонился, почти касаясь губами уха эльфа, и шепнул:
— До скорой встречи.
Комментарий к Часть двадцатая
А теперь признавайтесь, кто из вас возлагал большие надежды на Руфусову кровать))))
Представляю ваше разочарование… Такой многофункциональной декорацией - и не воспользоваться, а? Злой, злой автор…
========== Часть двадцать первая ==========
Комментарий к Часть двадцать первая
Ох, надоела мне эта глава… Косноязычие одолело, сюжет прямо поперек горла встал, мысли растерялись… Даже закончилось всё не так, как я планировала, и теперь я понятия не имею, как снова свернуть туда, куда мне надо.
Всё, выкладываю, ибо сил моих больше нет.
Галахад отвязал лошадь и повел ее под уздцы. Эльф брел следом. Теперь, когда казавшийся таким ужасным Руфус ему больше не угрожал, стало действительно страшно. Галахад ни разу не оглянулся, ничего не сказал, но эльф видел его белое от ярости лицо еще тогда, наверху, и чувствовал напряжение, от которого подрагивал и искрился воздух. Глупо было бы надеяться, что это — представление, разыгранное для Руфуса. На этот раз всё по-настоящему.
Спокойствие и умиротворение, царившие в душе эльфа совсем недавно, казались далекими, нереальными. Разве могло всё это быть его жизнью? Почему-то именно сейчас он четко осознал, как ему было хорошо. Эжени с ее золотистыми веснушками и беззаботным смехом, пушистые утята, озеро с кувшинками, соседские дети, сад — как же он теперь будет без всего этого? Но главное, главное… Эльф прерывисто вздохнул. Он бы всё отдал за то, чтобы это как-то исправить.
Набравшись смелости, он догнал Галахада и начал было:
— Я…
— Помолчи, — оборвал его лекарь.
— Но я же… Дайте сказать!
Галахад остановился и в упор глянул на эльфа:
— Это тебя как-то оправдает?
— Нет, — с несчастным видом ответил эльф.
— Тогда помолчи.
Галахад зашагал дальше, снова глядя прямо перед собой.
Значит, всё. Нет пути назад. Одна за другой скатились по щекам крупные слёзы и упали, оставляя темные кляксы в дорожной пыли. Эльф вытер глаза рукавом, уже не чувствуя напряжения. Осталась только пустота, звенящая пустота.
Пришла запоздалая тревога за Руперта и Клариссу. Руфус сказал, это они позвали Галахада. Значит, жрец видел их и не тронул. Хотелось спросить о них, но эльф не посмел. Как глупо было втягивать в это малышню… Эжени никогда не простит. От этого сердце сжималось, но, пожалуй, всё же не так сильно, как при мысли о Галахаде. С Эжени эльфу было намного легче, а при общении с лекарем он постоянно спотыкался о неловкость, неумение правильно выразиться, боязнь сказать что-то не так — или вообще не суметь сказать. Почему-то казалось, что один неверный шаг — и он всё сломает. Наверное, потому что до Эжени была Лира, хотя сравнивать их невозможно, а до Галахада — никого. И именно его больше всего не хотелось терять. Но уже всё, потерял.
Пришли. Галахад наскоро привязал лошадь к забору и повернулся к эльфу. Тот вжал голову в плечи, зажмурился, и Галахад с отвращением понял, чего он ждет. Ярость отступила.
— Пойдем, — устало сказал он, открывая дверь.
Эльф покорно следовал за ним. Галахад отпер чулан и жестом пригласил эльфа войти.
— Посиди пока здесь.
Эльф молча вошел и сел на потрепанный сундук. Положил руки на колени, опустил голову и застыл. Галахад поскорее закрыл дверь, будучи не в силах видеть эту отрешенность. Почему его так легко сломать? Потом, всё потом. Сначала нужно успокоиться.
Ключ щелкнул в замке, оставляя эльфа наедине с невеселыми мыслями.
Галахад снова вышел во двор, неспешно расседлал лошадь, вывел ее на пастбище. Спустился к озеру, задумчиво посмотрел на иву, полоскавшую в воде свои унылые ветки, сразу же отверг эту мысль. Конечно, от обещанного не отвертеться (чертов ребенок, неужели обязательно было так влипнуть), но можно ведь использовать что-нибудь менее устрашающее…
Выбирая орудие наказания, Галахад отметил про себя, что почти спокоен. Правда, до полного равновесия далеко, оно сможет вернуться только после того, как конфликт будет исчерпан, но того страха, охватившего его, когда Руперт и Кларисса ворвались в дом с криками, той ярости, пришедшей после, уже не было. Пожалуй, сейчас Галахад уже готов был говорить, не рискуя сказать что-то, о чем пожалеет.
Вернувшись в дом и всё подготовив, Галахад наконец подошел к чулану. Отпертая дверь скрипнула, роняя полосу света на бледное, заплаканное лицо эльфа, и Галахаду немедленно захотелось всё забыть и просто обнять его, пожалеть, помириться. Вместо этого он сделал глубокий вдох и уже в третий раз за это короткое время сказал:
— Пойдем…
Они вошли в кабинет Галахада, и эльфу в глаза бросились оставленные на столе лекарственные травы, часть из которых была связана в аккуратные пучки, а часть валялась как попало. Там же лежали нож и моток ниток. Почему-то эльф ощутил укол совести именно из-за этой прерванной по его милости работы. Вечно от него одни неприятности.