— Садись.
Галахад пододвинул к нему стул, и эльф сел. Он не смотрел на Галахада, потому что знал, что наткнется на стену холодного безразличия. Это слишком больно. И, что еще обиднее, справедливо.
— Итак, — начал Галахад, — ты дважды нарушил прямой запрет, собирался совершить преступление и подверг опасности не только себя, но и Руперта с Клариссой. Я верно излагаю?
— Верно, — еле слышно ответил эльф.
— Я понимаю, что тебя к этому побудило, но это не оправдание.
— Я знаю… А как… — Голос эльфа дрогнул, но он всё же решился: — Как Руперт и Кларисса?
— То есть тебя это все-таки волнует, — резко заметил Галахад, но тут же одернул себя и сказал уже мягче: — Они в порядке. Софи забрала их к себе.
Софи — это, кажется, травница? Эльф точно не помнил, но спрашивать не стал. Они в порядке, это главное.
— Тебя ведь никто не заставлял за ними приглядывать, — напомнил Галахад. — Ты мог отказаться. Но если уж согласился…
— Я не подумал, — беспомощно сказал эльф. — Всё так хорошо сложилось…
— Всё просто замечательно сложилось, — кивнул Галахад. — Ты хоть представляешь, насколько тебе повезло, что Руфус не тронул детей, что они позвали меня, что я успел вовремя, что у меня был этот амулет?
Эльф молча теребил руки.
Галахад тяжело вздохнул, не представляя, как перейти к следующему шагу. Наконец он просто вынул из ящика стола щетку для волос и сел на диван.
— Иди сюда.
Эльф, ничуть не удивившись такому повороту событий, подошел, и Галахад аккуратно уложил его к себе на колени.
— Я так надеялся, что до этого не дойдет, — заметил он.
«Я тоже», — подумал эльф, но вслух ничего не сказал.
Тяжелая деревянная щетка, выглядевшая вполне безобидно, на деле кусалась похуже орковой плетки, хотя Галахад даже не стащил с эльфа штаны. Но терпеть боль было не так уж и сложно, наоборот, она хотя бы отвлекала от мыслей о том, что будет дальше. Где-то между ударами эльф отрешенно подумал, что так и не сказал Галахаду то, что собирался. Ладно, потом… А может, взять и умереть прямо сейчас? Хорошо бы… Удары сыпались чаще, кожу жгло огнем. Эльф сдавленно застонал, впиваясь зубами в ладонь. Если бы только он мог заслужить прощение, выдержав это наказание… Не надо об этом думать. Больно. Пусть больно. Сам виноват. Только не дергаться, лежать ровно. Но как же больно!
Галахад стиснул зубы. Всё оказалось намного сложнее, чем он надеялся. Каждый удар давался с трудом, всё в нем протестовало против такого обращения с бедным маленьким эльфом… которому из-за его глупости едва не оттяпали руку — в лучшем случае. Следующий удар вышел намного сильнее. Эльф откликнулся на него невнятным мычанием, и Галахад обеспокоенно посмотрел на него. Увидел прикушенную ладонь, устыдился, но вслух сердито сказал:
— До крови не кусай.
— Больно, — виновато всхлипнул эльф.
— Не больнее отрубленной руки, — ответил Галахад, но всё же сунул ему маленькую диванную подушку: — Ее можешь хоть насквозь прогрызть.
На самом деле пора заканчивать, ему уже хватит. Или нужно сильнее, чтобы надолго запомнилось? Галахад совершенно точно не собирался делать это снова, значит, нужно, чтобы с первого раза дошло.
Щетка снова впечаталась в левую ягодицу, секундой позже — в правую, потом опять в левую. Мыслей уже не оставалось, эльф весь сосредоточился на том, чтобы это пережить.
Галахад остановился. Он понимал, что нужно посмотреть на плоды своих стараний, но не решался. Было глупо и трусливо с его стороны оставить штаны эльфа на месте. Он ведь и сделал это не для смягчения наказания и не с целью пощадить чувства ребенка, а просто потому, что не хотел видеть.
Нет, нужно идти до конца. Галахад взялся за верхний край штанов и потянул. Эльф обеспокоенно заерзал.
— Да тише ты, — отмахнулся Галахад, желая поскорее закончить с этим.
Штаны скользнули вниз, обнажая пунцовые, на глазах темнеющие от наливающихся синяков ягодицы. Левую перечеркивал извилистый белый шрам.
Галахад осторожно вернул штаны на место и отложил щетку.
«Я ничем не лучше Гнилого», — подумал он. А вслух сказал:
— Всё. Вставай.
Эльф медленно поднялся, вытер слёзы и пробормотал:
— Кажется, подушку я действительно прогрыз насквозь.
— Если тебе от этого будет легче, Эжени меня убьет.
— За подушку?
— Нет. За всё остальное.
— Вы что, ей расскажете? — испуганно спросил эльф.
— Я? Нет. Ты сам расскажешь.
Эльф задумался. Да, действительно, он должен это сделать. И ещё…
— Я верну ваш амулет, — тихо сказал он.
Галахад уставился на него, не веря своим ушам.
— Что, прости?
— Я… понимаю, что вы меня не простите, но я всё равно… должен это сделать, — пролепетал эльф, запинаясь.
— Так, — безжизненно ровным голосом сказал Галахад. — А потом?
— Потом уйду, — еще тише сказал эльф.
— Пожалуйста, скажи мне, что ты это не всерьез.
Эльф вскинул на него глаза:
— Но ведь вы сами…
— Что я?
— Вы же хотите, чтобы я ушел. Потому что влез в замок и бросил Клариссу и Руперта… и… потому что ваш амулет…
— Да с чего ты взял? — простонал Галахад.
— С того, как вы там, когда мы домой… — Эльф всхлипнул и отвернулся.
Ох, как же всё неправильно. И как теперь это исправить?
Рассудив, что словами объясняться слишком долго, Галахад притянул эльфа к себе и только потом сказал:
— Да, я был на тебя зол. Но не из-за амулета, дурья ты башка. На амулет мне плевать, честное слово.
— Вы меня не прогоните? — недоверчиво спросил эльф.
— Ну, это уже просто некрасиво с твоей стороны. Я хоть раз давал тебе повод сомневаться в моих словах? — возмутился Галахад.
— Нет…
На эльфа нахлынуло облегчение вперемешку со стыдом. Теперь все его домыслы казались нелепыми, и из-за этого вдруг очень захотелось плакать, но слёз больше не было.
— А Эжени всё равно придется рассказать? — спросил эльф.
— Увы.
— Она рассердится?
— Наверняка. Это ведь ее щетка…
========== Часть двадцать вторая ==========
— Сердится? — спросил Галахад.
— Не-а.
— Ты точно всё ей рассказал?
— Ну, всё, что касается моей безалаберности, безответственности, непроходимой глупости и… как там еще? А, неосмотрительности.
— А она что?
— Сначала хмурилась, потом кусала губы — это когда я ей рассказывал, как Руфус меня застукал. Потом плакала. Но это от радости, что вы меня спасли, — поспешно добавил эльф, видя тревогу на лице Галахада.
— А потом?
— На этом всё, — пожал плечами эльф.
— Ты ей не рассказал, — вздохнул Галахад.
— Ваши секреты — это ваши секреты.
— Неуместное благородство, ребенок.
— Ладно, пусть будет благородство, — легко согласился эльф. — Если вам надо, вы и рассказывайте, а я уже достаточно настрадался.
— Наглец ты, — покачал головой лекарь.
— Наглец, — подтвердил эльф. — Так вы ей расскажете?
— Наверное…
— Надеюсь, вам хоть немного страшно, — заявил эльф, предусмотрительно ныряя в кусты сирени. — Если что, я на берегу. Зализываю раны.
Галахад озадаченно посмотрел ему вслед. Что за внезапная бесшабашность?
Остаток вечера не пролил ни капли света на ситуацию. Эльф вел себя всё так же раскованно, но доброжелательно, без вызова.
А ночью ему снились кошмары.
Эжени проснулась первая и растолкала Галахада, прислушиваясь. Даже сквозь две закрытые двери было отчетливо слышно, как эльф всхлипывает, и Галахад с тихим стоном встал. Он пересек коридор, приоткрыл двери и замер на пороге, не решаясь зайти. Вероятнее всего, ребенок не хочет сейчас его видеть. Но не оставлять же его в таком состоянии…
Шагнув к кровати, Галахад разглядел, что эльф плачет во сне. Что ж, с этим проще. Лекарь присел на край кровати, перевернул эльфа на другой бок, погладил по щеке, вытирая слёзы. Всхлипы вскоре прекратились, и Галахад, подождав еще какое-то время, вышел из спальни, тихо прикрыв за собой дверь.