Эльф наклонился и потянул на себя коврик:
— Криво лежит…
Угол расправился, коврик послушно лег ровно, но эльф всё поправлял его. Не получалось. Если края коврика ложились вдоль половиц, то не выходило параллельной линии относительно дивана.
— Эй… — Галахад мягко, но решительно положил руку на плечо эльфа, заставляя его оставить коврик в покое. — Почему она тебе снится?
— Я откуда знаю? — вскинулся эльф.
— Знаешь, — настойчиво сказал лекарь. — Думай.
Эльф сердито посмотрел на него, но тут же устыдился. Сам ведь хотел рассказать.
— Из-за того, что Руфус говорил, — с несчастным видом пробормотал он.
Галахад кивнул.
— Если знаете, зачем спрашивать?
— Чтобы убедиться, что и ты знаешь. Ты ведь понимаешь, что Руфус в этом совсем не заинтересован? Он бы не стал сдавать тебя страже. Это он так играет: пугает, чтобы подчинить своей воле.
— Я понимаю, только…
— Что?
— Ну… — Рука эльфа метнулась к медному медальону, принялась теребить его, но слова так и не шли.
Галахад терпеливо ждал, и в конце концов эльф выдавил из себя:
— Когда-нибудь это всё равно произойдет.
— Что?
— Я не хочу, — всхлипнул эльф. — Но он прав, я плохо кончу…
— Что ты несешь, ребенок?
— Когда-нибудь я попадусь, потому что я только пытаюсь быть нормальным, но у меня не получается.
— Это Руфус тебе сказал? — нахмурился лекарь.
Эльф помотал головой.
— Это правда. Я вор. Вы же сами видели…
— Скажи, ты воровал, пока была жива Лира?
Эльф озадаченно нахмурился.
— Нет.
— А когда начал?
— Когда Зуб меня проиграл Гнилому. Гнилой меня сначала хотел продать, но никто не купил. И тогда он стал меня учить ремеслу, чтобы хоть какая-то выгода была.
Эльф говорил буднично, как будто это в порядке вещей. И ведь наверняка так оно и есть… Галахад поморщился.
— Ты ведь сам понимаешь, что у тебя не было выбора? — спросил он.
— Не было, — уныло кивнул эльф. — А сейчас есть, но я всё же влез к Руфусу.
— Потому что ты был напуган. Ты поступил необдуманно, но это не воровство, — твердо сказал Галахад.
— А зеркальный медальон всё равно не сработал, — сказал эльф.
Увидев удивление на лице Галахада, он вдруг понял, что лекарь об этом ничего не знает. Ну да, всё верно…
— Медальон был у Руфуса на шее, когда он вернулся. Но… ничего не произошло, — поспешно сказал эльф, вдруг начиная сомневаться.
— Что-то я не припомню, чтобы у него он был, — нахмурился Галахад.
— Он его снял и положил в тайник под досками.
— При тебе?
— Да. Может, надеется, что я опять за ним приду, — пожал плечами эльф.
— Не нравится мне это, — задумчиво сказал Галахад. — Ты уверен, что медальон не сработал?
— Ну… да, вроде бы…
— Да или нет?
— Я смотрел на Руфуса и не мог оторваться, но это было не так, как у камней. Я думаю, — нерешительно сказал эльф, — что это он сам, а не медальон.
— Ты не светился?
— Кажется, нет.
Галахад на секунду спрятал лицо в ладонях, глубоко вздохнул. Выпрямился.
— Возможно, нам повезло, — наконец сказал он. — Но это не значит, что медальон не опасен. И это твое свечение… Я не совсем понимаю, по какой причине оно возникает. Кстати, головокружение прошло?
— Давно.
— Хорошо… Я бы хотел проверить кое-что. Твоя свирель еще при тебе?
Эльф покачал головой.
— Жаль… Ладно, тогда начнем с другого.
Галахад порылся в ящике стола, вынул нож и быстрым, легким движением порезал себе палец.
— Вы что делаете? — испугался эльф.
— Сможешь исцелить?
Эльф нерешительно протянул руку, накрыл ею порез и сосредоточился. Ничего.
— Не получается, — виновато сказал он. — Я же говорю, оно само… Я не умею.
— Что у вас тут происходит? — спросила Эжени.
Она стояла на пороге, прижимая к груди рыжую курицу, и выглядела крайне озадаченной. Выслушав объяснение, покачала головой.
— Дураки вы оба… Особенно ты, — строго сказала она Галахаду. И уже эльфу: — Подержи.
Эльф растерянно взял курицу, а Эжени быстро перевязала палец лекаря и вытерла с пола капли крови.
— Больше никаких экспериментов, — сказала она.
— Всего один.
— Галахад!
— Это для дела, а не для забавы, — возразил лекарь. — И на этот раз без крови.
Эжени вопросительно посмотрела на эльфа, но тот только нетерпеливо дернул плечом.
— Ладно, — вздохнула Эжени. — Если вам нечем больше заняться… Но сначала уберите бардак на кухне.
— Я сам, — сказал Галахад, жестом останавливая эльфа.
Когда он вышел, Эжени спросила:
— У вас всё хорошо?
— Да, — без колебаний ответил эльф.
— У тебя глаза красные.
— Мы просто разговаривали. Про Лиру и вообще.
Эжени кивнула.
— Не поможешь мне с Нелли? У нее всё крыло в смоле, надо отчистить.
Пока они оттирали смолу маслом, эльф нерешительно поглядывал на Эжени.
— Что такое, милый? — спросила она наконец.
— Ты останешься посмотреть на следующий эксперимент?
— А ты хочешь, чтобы я осталась?
— Очень.
Эжени улыбнулась и погладила эльфа по руке.
— Может, хоть расскажешь, в чем заключается этот ваш эксперимент? — спросила она.
— Думаю, я буду играть на свирели, — смущенно сказал эльф.
— Именно, — подтвердил Галахад, возникая на пороге. — Оставьте уже в покое несчастную птицу.
Он снова взял нож и вручил его эльфу, предварительно вытерев кровь с лезвия:
— Наш камыш сгодится?
— Наверное.
— Тогда вперед.
Эльф распахнул дверь, выходившую на открытую террасу, и убежал к озеру, размахивая ножом.
— Разобрались с кошмарами? — спросила Эжени.
— Надеюсь… Скажи, ты думаешь о том же, о чем и я?
Эжени опустила глаза.
— Может, обойдется, — сказала она, с преувеличенной аккуратностью расправляя перья на крыле курицы.
Галахад покачал головой:
— Ты же знаешь Руфуса…
========== Часть двадцать пятая ==========
Заросли камыша были густыми, но стебли попадались, как назло, тонкие, сырые или совсем старые, покрытые грибком. Эльф засунул нож за пояс, чтобы не потерять, закатал штанины и влез в воду. Может, чуть дальше от берега повезет?
Из зарослей его выдернул тихий свист. Эльф выпрямился, обернулся — и застыл. Руфус.
— На ловца и зверь бежит! Здравствуй, звереныш.
Руфус окинул эльфа, так и стоявшего по щиколотку в прохладной воде, долгим наглым взглядом.
— Ты один здесь?
Эльф не собирался ему отвечать. Не собирался даже смотреть на него. Где-то в пересохшем горле заколотилось сердце, по всему телу разлился жар, а в голове будто билась испуганная птица. Надо проскочить мимо Руфуса — сначала как-то заставить ноги слушаться — и бегом в дом. Или закричать? Услышат?
— О, нет, ты не хочешь этого делать, юный Жан, — заверил его Руфус, будто прочитав эти лихорадочные мысли. — Потому что тогда мне придется сначала убить их, а тобой я займусь в любом случае.
Птица в голове сложила крылья, сдаваясь. Паника улеглась, остался липкий, тягучий страх.
Руфус склонил голову набок, разглядывая эльфа и откровенно любуясь. Какой тоненький, хрупкий, изящный… Конечно, слегка растрепан, однако просторная рубаха и закатанные до колен штаны только придают очарования. И это солнце, запутавшееся в его светлых волосах, эти искорки озерной воды в огромных глазах… Дитя природы, само совершенство. Руфус облизнулся, мысленно — пока еще только мысленно — освобождая эльфа от одежды.
Нет, продолжать так стоять и пялиться слишком рискованно. Руфус встряхнулся, прогоняя фантазии, и поманил эльфа пальцем. Тот медленно, будто во сне, вышел из воды. Руфус положил ладонь ему на шею и легонько подтолкнул:
— Пойдем, волшебный мальчик, поколдуем.
Эльф тяжело сглотнул, понимая, что надежды больше нет. Руфус знает.
Верховный жрец так и не убрал руку. Он слегка сжал тонкую шею двумя пальцами и вполголоса посоветовал:
— Веди себя хорошо. Шейные позвонки легко ломаются.