— По-твоему, седых волос у меня прибавилось со времени нашего знакомства? — так же невинно поинтересовался Галахад.
— Что-то вы слишком много думаете, наденьте обратно ваш шар, — посоветовал эльф.
— Вообще-то это тебе.
Галахад вручил шар эльфу, и тот с изумлением посмотрел на гладкую сверкающую поверхность.
— Тяжелый… А со стороны кажется легким.
— Иллюзия, — улыбнулся Галахад.
— Погодите… То есть я, по-вашему, слишком много думаю?
— Тебе, по-моему, не помешает немного равновесия. И умения обращаться с хрупкими предметами, кстати, тоже.
— С равновесием у меня всё в порядке, — надулся эльф.
— С равновесием внешним — вполне. А я говорю о внутреннем. Ты попробуй. Не понравится — вернешь.
— Не боитесь, что разобью?
— Не разобьешь.
— Откуда вы знаете?
Галахад пожал плечами.
— Это теперь твой шар, дорогой мой безымянный эльф. Если захочешь его раскокошить, это твое дело. Но новый стоит два золотых.
— Ничего себе! — Эльф перехватил шар покрепче и спросил: — Вы меня теперь всегда так будете называть?
— Что, и это не устраивает? Напиши в таком случае список разрешенных вариантов.
— Да ну вас, называйте как хотите…
Галахад молча взял шар и водрузил его на макушку эльфа. Шар тут же скатился, но эльф успел его поймать.
— Тренируйся. — Галахад взял отложенную эльфом энциклопедию и углубился в чтение.
Эльф тренировался. Почему-то шар, в руках Галахада казавшийся невесомым, всё время норовил соскользнуть, свалиться и разбиться вдребезги. Где-то на голове должна была быть точка равновесия, но она не находилась.
— Не получается, — раздосадованно сообщил эльф.
— Сколько ты уже пытаешься, минут десять? — спросил Галахад, отрываясь от книги. — У меня две недели ушло на то, чтобы шар просто встал. А уж на то, чтобы дышать, расслабиться, двигаться с ним — несколько месяцев.
Эльф не ответил, потому что шар, кажется, застыл на мгновение — и снова скатился. В следующий раз шар уже определенно замер, но эльф так и не решился опустить руки. И шар опять скатился и был пойман.
— Знаешь, весь фокус в том, что шар так и будет падать, пока ты боишься его уронить. Он у тебя уже находит равновесие, чувствуешь? Теперь нужно дать ему свободу, потому что равновесие требует движения. Опусти руки.
— Не могу.
Эльф снова поймал ускользающий шар и вздохнул.
— Тогда иди в сад, — посоветовал Галахад. — Трава мягкая, даже если уронишь, ничего не будет.
Шар начал сдаваться. Теперь он неохотно застывал на голове эльфа на долгое время, иногда секунд на десять. Эльф честно пытался опустить руки, но каждый раз шар улавливал это намерение, угрожающе перекатывался — и эльф тут же хватал его. Что-то подсказывало, что равновесие можно восстановить движением головы, но страх выстраивал непреодолимый барьер. Даже на мягкой траве эльф не хотел рисковать.
— Как дела? — спросил Галахад, выходя в сад.
— Всё хуже и хуже, — ответил эльф, придирчиво разглядывая шар. — Он специально такой скользкий?
— Разумеется. Чем ровнее поверхность, тем красивее. Видишь, какой прозрачный? Это стекло из особого состава, компоненты привезены со склона Белого вулкана. Обычное стекло тяжелее.
— Еще тяжелее? — недоверчиво спросил эльф.
— Ненамного, но если таскать его на голове, разница ощутимая.
Эльф еще раз положил шар на голову, но тот сразу же скатился.
— Если устал, прекращай на сегодня, — посоветовал Галахад. — Усталость порождает раздражение, а оно равновесию не товарищ.
Эльф нехотя встал, бережно прижимая к груди шар.
Вечером, ложась в постель, эльф с опаской закрыл глаза, зная, что снова увидит перед собой удивленное лицо Руфуса, пронзенного ножом. Но вместо этого он ощутил, как перекатывается, вовсе не теряя равновесия, шар на его макушке. Такой гладкий, блестящий, невесомый шар, который никогда не упадет.
Проснулся эльф ближе к полудню. Наспех приведя себя в порядок, он выскочил на кухню, чувствуя себя так, будто проспал недели две.
— Доброе утро, — сказала Эжени. — Хорошо спал?
— Да, — ответил эльф несколько удивленно. Он действительно спал прекрасно — впервые за долгое время. — Я всё на свете проспал, да?
— Нет, — засмеялась Эжени. — Ну, разве что погоню Галахада за Мартой в тщетных попытках спасти полевую мышь…
Эльф обернулся на внушительных размеров кошку, сыто улыбнувшуюся ему с лежанки под печью.
— Не спас?
— Увы. Садись, я тебе булочек испекла.
Эжени развернулась было, чтобы достать блюдо с булочками, но ухватилась за тяжелую дубовую столешницу, замерла и медленно осела на стул.
Эльф испуганно подскочил к ней:
— Ты что?
— Ничего, ничего, всё хорошо, — с трудом проговорила Эжени. — Голова закружилась.
— Подожди, я сейчас.
Эльф побежал было за Галахадом, но Эжени ухватила его за руку:
— Не надо! Всё хорошо, правда. Уже всё прошло.
Эльф нерешительно посмотрел на нее. Выглядела Эжени как угодно, только не хорошо.
— Давай я всё же позову Галахада, — сказал он.
— Не надо, он занят. Всё прошло, видишь?
Эжени медленно, осторожно встала и поставила перед эльфом булочки:
— Ешь.
Булочки пахли восхитительно, но эльф не сдавался:
— Тебе надо отдохнуть. И я всё равно расскажу Галахаду, пусть осмотрит тебя.
— Не надо, он и так слишком из-за меня переживает. Со мной такое бывает, милый, это не опасно. Просто головокружение и слабость. Ты ешь, а я пойду.
— Куда?
— Ешь давай.
Эжени принялась собирать вымытую посуду и складывать ее на полку, не глядя на эльфа.
— А ты?
— Я быстро, только схожу в соседнюю деревню…
— У тебя там любовник, да?
От неожиданности Эжени чуть не выронила последнее блюдце.
— Почему ты так решил?
Эльф пожал плечами.
— Ты нервничаешь. И ты всё время ходишь в эту соседнюю деревню.
— Да нет же, я просто… Ох, какая разница. Можешь пойти со мной, если тебя это успокоит.
— Правда?
— Правда, — улыбнулась Эжени. — Только поешь сначала, я тебя подожду.
Путь в соседнюю деревню был неблизкий. Пришлось идти через лес, а потом по мостику через небольшой скалистый участок, кишевший ядовитыми змеями и слизнями, и спуститься в долину.
— Что это там? — спросил эльф, показывая на большой дом у самого леса.
— Поместье. Оно когда-то принадлежало горным троллям, но Рубен его выкупил.
— Рубен?
— Да, это местный богач. Обожает лошадей и природу.
— Это он — твой любовник? — почти не всерьез спросил эльф.
Эжени фыркнула:
— Ты бы его видел. — Помолчав, она добавила: — У меня нет никакого любовника, Жан. Не было, нет и не будет.
Они прошли по полю, и эльф с удивлением увидел дрыхнущего под стогом сена Эскиля.
— Что это он?
— Упился. Не знаю, как Рубен его еще не выгнал…
— Он работает в поместье?
— Да, это же Эскиль, конюх… Ты с ним не знаком?
— Не-а.
— И хорошо. Он жуткий грубиян и сплетник.
Эльф задумчиво посмотрел на конюха и спросил:
— Часто он тут спит?
— Да почти каждый день.
Наконец показалась соседняя деревня. Эжени без стука вошла в крошечный домик на окраине, и эльф последовал за ней.
— Эжени, — проскрежетала сгорбленная старушка, которую эльф даже не сразу заметил в полумраке.
— Здравствуй, Мадлен. Я не одна, — извиняющимся тоном сказала Эжени.
— Проходите, проходите, — закивала старушка. — Тебе как обычно?
— Да, пожалуйста.
Мадлен быстрыми движениями нахватала из трухлявого шкафа каких-то свертков и сунула их в старую наволочку. Эжени протянула ей монетку и спрятала наволочку под полу плаща.
— Спасибо, Мадлен.
Старушка кивнула, и Эжени выскользнула из домика, увлекая за собой эльфа.
— Что, всё? — растерянно спросил он.
— Всё. Я же говорила, что у меня нет любовника.
— А что в наволочке?
— Ну… Женское.
Эльф покраснел и замолчал.
Вернувшись домой, он уединился с шаром и обнаружил, что равновесие уже держится без труда. Оставалось только привыкнуть к движению рук и не позволить ему нарушить баланс.