Эльф водил бледной рукой по прозрачной поверхности шара, тщетно пытаясь хотя бы мысленно вернуться в недавнее прошлое, где всё было хорошо.
— Зайди ко мне.
Галахад, неизвестно откуда возникший перед ним, чтобы бросить этот короткий приказ, тут же развернулся и зашагал к дому. Эльф поспешно поднялся, понимая, что ничего хорошего произойти не могло, и пошатнулся. С трудом удержав равновесие, он побрел следом за Галахадом, чувствуя, как вокруг всё плывет. В последнее время это было обычным явлением.
— По-твоему, я слепой? — спросил Галахад, когда эльф сел на диван.
Эльф растерянно посмотрел на него:
— Вы о чем?
— Ты знаешь.
Не дождавшись ответа, Галахад спросил:
— Ну, что молчишь? Рассказывай.
— Не буду, — сказал эльф, опустив голову.
— Почему это?
— Потому что вы мне всё равно сами расскажете. И потому что это вообще очень неразумно. Мало ли что вы там знаете, вдруг совсем не то, о чем я думаю? Выхватить за два разных проступка сразу не очень-то хочется.
Галахад недоверчиво уставился на него:
— То есть было еще что-то?
— Не знаю. Скажите, о чем вы, а я скажу, да или нет.
— Бессовестный. Ладно, хорошо. Я о том, что Эжени выглядит немного лучше, а ты — намного хуже.
Ох, он всё же об этом. Если бы это было возможно, эльф побледнел бы, но он и так всё время был белее полотна. Сделав над собой усилие, он криво улыбнулся:
— Вот спасибо… Я хоть не седой, как некоторые.
— Не сбивай меня с толку. Так что, да или нет?
— А?
— Ты об этом думал?
— Возможно.
— Ты ее исцеляешь?
Эльф вздохнул. Не говорить о чем-то — это одно, а вот прямо врать в ответ на четко поставленный вопрос — другое. Он опустил голову еще ниже:
— Да. И да, я думал именно об этом.
— Разве тебе не было сказано, что ты не должен никого исцелять?
— Но Клариссу же можно! — возмутился эльф.
— И Клариссу нельзя было.
— Вы хотите, чтобы Эжени умерла, да?
— Я хочу, чтобы ты жил. Ты посмотри на себя и на нее. Неужели не видишь, что всё просто не складывается? Ты расходуешь слишком много сил, а улучшение в ее состоянии слишком небольшое. Вы оба умрете, если так будет продолжаться.
— Я хотя бы что-то делаю.
— Что ты пытаешься сказать?
— Ничего. Давайте уже к делу.
— К делу?
— Угу. Бейте уже, для этого же позвали…
Галахад подошел к столу и рывком выдвинул ящик, но достал оттуда вовсе не щетку, как ожидал эльф, а маленькое зеркало.
— Как бы мне этого ни хотелось, я всё же воздержусь, — сказал он, сунув зеркало эльфу. — Посмотри на себя, пожалуйста.
Эльф посмотрел. Худое лицо, обрамленные темными кругами глаза, бледная кожа, бескровные губы, пожелтевший синяк на скуле…
— Стоит на тебя дунуть — ты пополам переломишься, — сердито сказал Галахад.
Эльф промолчал.
— Насмотрелся? Давай сюда.
Галахад зашвырнул зеркало в ящик и опустился на корточки перед эльфом.
— С этого момента ты больше не колдуешь. Совсем. Ни при каких обстоятельствах. Даже если Кларисса опять свернет свою дурацкую шею. Даже если Эжени умрет. Даже если я при тебе истеку кровью. Понятно?
— Вы не можете мне запретить.
— Могу и запрещаю. Но раз мои запреты тебя не волнуют, я буду за тобой следить.
— Что, круглосуточно?
— Разумеется. А потом, когда окрепнешь, у нас с тобой, так уж и быть, состоится долгий разговор о послушании, уважении и последствиях нарушения обещаний. Пока что буду тебе должен.
Эльф поджал губы. Что тут скажешь… Кажется, Галахад тоже считал, что разговор окончен, и эльф спросил:
— Я могу идти?
— Нет, ты остаешься. С этого момента ты находишься исключительно в поле моего зрения.
Комментарий к Часть тридцать пятая
Ребятки, кнопка “жду продолжения” всё ещё существует… И что-то мне кажется, что многие из вас всё же ждут, не новые же сотни набегают каждый день. Кнопка анонимная, никто не узнает, что это именно вы читаете такой кошмар, а мне будет приятно.
========== Часть тридцать шестая ==========
Оказалось, Галахад действительно собирался присматривать за эльфом постоянно. Сначала это не показалось эльфу таким уж ужасным, потому что он и так привык проводить с лекарем время. Не было ничего нового в том, чтобы валяться без дела на диване, пока Галахад копошится в своих травах, это эльфу даже нравилось, потому что создавало иллюзию прежних уюта и покоя. Не огорчился он и позже, когда Галахад, занимаясь домашними делами, потащил его за собой на конюшню, а потом в курятник и в дровяной сарай. Правда, лекарь категорически отверг робкое предложение помощи, невежливо ткнув эльфа носом в его слабое здоровье.
Эжени встала и даже приготовила ужин, и ее Галахад не ругал. Значит, дела всё ещё плохи…
Эльф вопросительно посмотрел на Галахада: «Рассказать ей?»
Галахад развел руками: «Как знаешь».
Если бы лекарь заставил его рассказать, эльф бы возмутился, пожалуй, не меньше, чем если бы он велел ему молчать. Но что делать с этой свободой действия? Вообще-то Эжени могла поддержать идею и повлиять на мужа, но что-то подсказывало эльфу, что она этого не сделает. Скорее всего, просто распереживается и категорически запретит себя спасать. Решив ничего ей пока не говорить, эльф посмотрел на Галахада и против воли почувствовал что-то вроде благодарности. Конечно, он зануда и тиран, но хоть какое-то решение позволил принять самостоятельно…
Ужин прошел в мирной обстановке. Все трое старались держаться подальше от неудобных тем, и эльф даже расслабился, решив, что всё как-нибудь образуется.
Осознание пришло позже, когда настала пора ложиться спать. Галахад сгреб в охапку пару одеял, простыню и подушку и отвел эльфа в чулан.
— Извини, пока так, — сказал он, бросая одно из одеял на сундук и застилая его простыней.
— Вы серьезно? — возмутился эльф.
— Увы. Дверь в твою спальню не запирается, да и окно там слишком удобное. Я не могу караулить тебя всю ночь.
— Я не сбегу, честное слово.
— Я не этого боюсь.
— И исцелять тоже не буду, — поспешно заверил его эльф.
— У меня есть основания не верить твоим обещаниям. Извини, — еще раз сказал Галахад и вышел, заперев за собой дверь.
Эльф сердито пнул сундук. Ночевать в чулане! С пауками и вообще. Нет, он спал и в местах похуже, но это же просто несправедливо… Что бы он ни делал, всегда всё заканчивается поражением. Почему никто не понимает, что он хотел как лучше? И получилось же, получилось! Эжени уже не так плохо выглядит, еще бы чуть-чуть…
Когда наконец настало утро и Галахад открыл дверь, эльф отвернулся к стене и натянул одеяло на голову.
— Выходи.
— Не хочу.
Галахад молча поднял его на руки вместе с одеялом, вынес в коридор и поставил на пол. Пока он запирал дверь на ключ, эльф пробурчал:
— Кто сильнее, тот и прав, да?
— Я не утверждаю, что я прав. У меня просто нет времени тебя уговаривать.
Что-то неприятно кольнуло от этих слов, и эльф прикусил язык, пока не сказал еще что-нибудь, чего говорить не надо. Вот оно, вот что кольнуло. Нельзя. Нет времени. Нет места. Нельзя говорить, нельзя шутить, нельзя ошибаться, нельзя ни в чем нуждаться, нельзя быть. Черт, но это же так закономерно. Когда он только успел привыкнуть к тому, что с ним считаются? Когда, а главное — зачем? Вот это было зря, высоко взлетел, теперь падать назад больно.
— Приведи себя в порядок и приходи завтракать, — сказал Галахад, как будто всё было хорошо.
— Не буду, — упрямо ответил эльф.
Галахад хотел было что-то возразить, но передумал, взял эльфа за локоть и отвел в кабинет. Закрыл дверь и только тогда сказал:
— Моя жена умирает. Ты не мог бы проявить хоть немного уважения?
— Вы так говорите, будто меня это не касается.
— Ты так себя ведешь, будто тебя это не касается.
Эльф ошарашенно заморгал, потому что это вовсе не было правдой. Наоборот. Он единственный хоть что-то делал… Нет, пытался делать, пока ему это не запретили.
— Почему я не могу всё же попробовать? — спросил он. — Может, не сейчас, вы правы, я слишком ослаб, но я же восстанавливаюсь, я же смог оживить Клариссу, почему вы не хотите, чтобы я помог Эжени?