несколько футов, она посмотрела мне в глаза.
– Я вижу, ты злишься. Поверь, он не разбил мне сердце. Я счастлива, что все это
закончилось.
Ладно, хорошо. Мои плечи расслабились, и я обнял ее за талию. Когда я наклонился для
поцелуя, я ощутил запах ее шампуня. Ее волосы пахли земляникой.
– Я рад, что ты не пострадала.
15
Она прижалась ко мне, мы обошли озеро по кругу.
* * *
Два дня спустя я молился, чтобы дезодоранта хватило, чтобы замаскировать запах пота от
моих подмышек.
Отец Эддисон смотрел на меня, передавая салат. Ее родители пригласили меня на ужин,
потому что Эддисон и меня поймали с поличным. Но мы только целовались. Да, я припер ее к
стенке своего грузовика, и да, ее ноги, вроде, обвивали мой пояс. Но только потому, что она
прыгнула с кузова грузовика, и я поймал ее. Она была виновата в том, что прижималась к моему
телу. А вот к двери ее прижал я…
– Кайл, – Бет, мама Эддисон, отвлекла мое внимание от ее недовольного мужа. – Эддисон
говорила нам, что ты живешь в Фентоне.
Я кашлянул, прочищая пересохшее горло, и ответил:
– Да, мэм, верно, – мы с Эддисон сразу обменялись адресами, когда снова встретились. Она
жила южнее меня, в районе Уотерфорда. В этом городе я никогда не бывал, но собирался
приехать, если ее родители не запретят.
– Это где-то в получасе езды от нас? – спросила она у дочери.
Эддисон кивнула, намеренно набив рот жареной курицей. Она была так же смущена, как и я,
но я невольно заметил, как она хороша даже с пухлыми щеками, полными еды.
– Значит ты тоже станешь выпускником в этом году? – спросила меня Бет, прожевав кусочек.
– Да, мэм, – видимо, говорить я мог только это.
– Какие колледжи тебя интересуют?
Роберт, отец Эддисон, меня пугал. Его голос звучал низко грубо, словно он завтракал
камнями. Я не знал, был ли это его естественный тон, или этот тон намекал: «Я ужасно зол, убери
руки от моей дочери». Я слышал от него только такой голос, потому что в первый раз, когда он
говорил со мной, он прорычал, чтобы я опустил Эддисон.
Я использовал свой стандартный ответ на вопрос колледжа.
– Я выбираю из нескольких.
– На чем будешь специализироваться?
У меня не было ответа. Добавляя рис в свою тарелку, я понимал, что меня допрашивают. Я
это от них и ожидал. Я не хотел давать родителям Эддисон еще одну причину не любить меня, так
что изобразил фальшивую уверенность и посмотрел в глаза Роберта.
– Тут я тоже пока выбираю.
– Из чего? – не сдавался он.
Я пытался придумать ложь. Стоило сказать, что я хочу быть врачом или адвокатом. Вместо
этого из меня вырывалось:
– Мой отец – дантист, а моя мать – бухгалтер, эти специальности меня не интересуют, моя
главная цель – сыграть как можно лучше осенью и получить футбольную стипендию.
Это успокоило Роберта, и его лицо немного расслабилось.
– В самом деле? Вас уже приглашали в какие-то учебные заведения?
Черт. Я не это имел в виду. Эддисон успокаивающе сжала мое колено под столом, и я решил
солгать. Я признаюсь ей позже, наедине.
Выдавив смешок, я сказал:
– Тренер не любит, чтобы я говорил об этом. Он говорит, что это испортит сезон. Ни один из
представителей не хочет, чтобы услышали другие школы. Уверен, вы понимаете.
Папа Эддисон кивнул.
– Впечатляет. Ты привлек внимание важных лиц. Может быть, школы Десятки?
Мой рот открылся, но я не издал ни звука.
16
– Роб, оставь мальчика в покое, – вмешалась Бет с противоположного конца стола. – Он
сказал, что не может говорить об этом.
Я послал ей благодарный взгляд.
– Эддисон говорила о Джульярде? – спросила она у меня.
Улыбка расплылась на моем лице. Я посмотрел на Эддисон.
– Да. Я не сомневаюсь, что она поступит.
Эддисон покраснела и посмотрела на свою тарелку.
– И я не сомневаюсь, – Бет потянулась к бокалу. – Но я сомневаюсь в ее способности
зарабатывать себе на жизнь танцами. Может быть, ты сможешь на нее повлиять, Кайл, раз
выбираешь колледжи. Как спортсмен, ты знаешь, что нельзя рассчитывать только на свое тело. Ей