Я взял у нее маленький серебряный Кодак и перевернул его в руке.
– Зачем?
– Потому что я сказала тебе, что фотография прослужит дольше, а ты ответил, что у вас нет
камеры, – усмехнулась она.
– Ты подарила мне камеру, чтобы я перестал смотреть на тебя? – я был удивлен, что она
вспомнила мои слова.
27
– Нет. Ты можешь продолжать так делать.
Она показала мне, как включить камеру, куда вставлять батарейки, и где находится карта
памяти. Затем она отошла. Я сделал снимок растений, а затем заставил Эддисон встать перед
ними и сфотографировал её.
– Иди сюда, – она притянула меня к себе. – Давай попробуем запечатлеть нас обоих.
Я держал камеру на расстоянии вытянутой руки, Эддисон прижалась щекой к моей. Я нажал
на кнопку, и мы посмотрели на результат. Половина наших лиц не попала в кадр.
– Ладно, давай попробуем еще раз.
На этот раз она меня целует, и на фотографии оказываются только наши подбородки. После
нескольких попыток мы смеялись, как дети. Я не мог даже сделать нормальную фотографию.
– Вы готовы?
Голос Кевина заставил нас развернуться. Его волосы были мокрыми, он оделся и был готов к
поездке. Должно быть, он принял самый быстрый душ в мире. Я пошел за ним в дом, где мы
забрали вещи и попрощались с бабушкой и пообещали не гнать на дороге.
* * *
Разблокировав переднюю дверь, Эддисон включила свет и бросила свой рюкзак на пол.
– Нога болит.
Я обнимал её сзади.
– Стоило выбрать обувь поудобнее, – ее красные конверсы не выглядели удобными.
– Я не думала, что мы действительно пойдем в поход. Я думала, мы будем ходить среди
живописных пейзажей, или что–то в роде того, – она вздохнула в моих объятиях и прислонилась к
моей груди. – Я совсем без сил.
Она склонила голову, я воспользовался представившейся возможностью и откинул её
волосы назад и поцеловал в шею. Она вздрогнула и рассмеялась, а потом развернулась и опустила
руки мне на плечи.
– Я так понимаю, ты не устал?
– Мы не были наедине весь день, – я с подозрением осмотрелся. – Ты уверена, что твоих
родителей нет?
– Ты видел грузовик рядом с домом? – спросила она. – Они сказали, что могут пойти на ужин.
Она подтолкнула меня к кухне, где на стойке лежала записка.
«Ушли на ужин и в кино. Не забудь впустить Сэма. Помни, никаких гостей после десяти».
– Видимо, под гостем они имеют в виду меня? – спросил я.
Она кивнула и сжала губы в тонкую линию.
– Что происходит после десяти? Ты превращаешься тыкву? – поддразнил я.
– Хуже, – ее лицо изменилось, она резко склонилась ко мне. – В вампира.
Я усмехнулся.
– Ты не выглядишь очень страшно.
– Не о моей внешности ты должен беспокоиться.
Она поцеловала мой подбородок, и я ощутил ее горячее дыхание у себя на шее. Она укусила
меня, и ток пронзил мой позвоночник. Так горячо моя девушка никогда себя не вела. Ни одна из
них.
Она отклонилась, глаза сверкали.
– Ты почувствовал это?
«Ага, в штанах».
– Ты пытаешься убить меня?
Она удивилась.
– Я не ранила тебя? – она с тревогой стала проверять мою шею.
28
– Нет, – рассмеялся я. Я не собирался признавать боль в других частях тела.
Скуление отвлекло нас друг от друга.
– Думаю, Сэм знает, что мы здесь, – сказал я.
Мы перешли из кухни в гостиную, где раздвижная дверь вела к террасе. Через стекло я
увидел Сэма, царапающего лапами дверную ручку. При виде нас он подпрыгнул.
Эддисон открыла дверь, чтобы впустить его, и он бросился мимо своей хозяйки прямо ко
мне. Я склонился и потер его бока.
– Привет, приятель.
Он лизнул меня в нос, и я рассмеялся.
– Вам нужно побыть наедине? – спросила Эддисон, уперев руку в бок.
Мы оба посмотрели на нее.
– Что? Я ему нравлюсь.
Она тоже присела, чтобы погладить Сэма.
– Я знаю. Я рада.
Сэм лизнул щеку Эддисон, а потом отправился в кухню к своей миске. Она выпрямилась и
скривилась.
– Ой!
– Что случилось?
– Нога.
– Которая?
Она указала на правую ногу и придвинула ее ко мне, и, раз я уже сидел на корточках, я снял с
нее ботинок, а затем и носок, осмотрел пальцы и пятку и нашел проблему.
– У тебя жуткая мозоль, – задник обуви стер кожу, было даже немного крови.