переливались отблесками солнца, будто золотистая карамель, и моё воображение нарисовало
Эддисон – хиппи, танцующей на поле в 60–х годах. Она ободряюще мне улыбнулась, чтобы я
присоединился к ней, но этого не будет. Я не мог танцевать, я решил изобразить безумные
движения на воздушной гитаре, которая обычно была со мной в моей спальне. Она рассмеялась и
двигалась в такт с музыкой, пока я делал вид, будто я в туре с «Lynyrd Skynyrd». Если Сэм за нами
наблюдал, то точно решил, что мы сошли с ума.
В конце песни Эддисон схватила меня за руки и закружила. Мы раздвинули руки, кружась
все быстрее. Эддисон разжала руки и, смеясь, упала на одеяло. Тяжело дыша, я рухнул рядом.
– Это была самая длинная песня на планете, – сказал я, пытаясь отдышаться.
– Я тоже так думаю.
Я лег на бок и подпёр голову рукой, Эддисон убрала растрепавшиеся волосы с лица. Я
попытался помочь, заправил прядь за ухо, и был вознаграждён улыбкой. Эддисон смотрела на
меня, а я видел только её.
Мой мир изменился, и в центре его была она.
Я знал, что влюбляюсь в нее. Думаю, я влюбился на нее в тот момент, когда впервые увидел
ее. Но есть разница между симпатией, похотью и любовью, и я только что это понял. Мне она
понравилась, когда я встретил ее. Я жаждал ее в ту ночь. Но сейчас? Теперь же я по уши в неё
влюбился. Мы могли быть серьезными, и мы могли быть глупыми. У меня не было от неё
секретов, и она ничего не держала втайне от меня. Да, мы только что встретились. Да, нам
семнадцать. Но что-то внутри меня подсказало, что она станет частью моей жизни. Навсегда.
– Почему ты так на меня смотришь? – спросила она.
– Как так?
– Будто впервые меня заметил.
Я сглотнул, внезапно занервничав.
– Потому что, похоже, так и есть.
Она приподнялась и заглянула мне в глаза.
35
– Подумал о вечности, не так ли?
Я нахмурился.
– Как…?
– Потому что у меня было это на прошлой неделе, – ее рука опустилась на мою шею, она
подтолкнула меня. – Со мной это произошло, когда ты показал мне сад твоей бабушки.
Ее взгляд смягчился, и я терялся в ее глазах. Впервые я заметил, что пятна золота плавают в
их шоколадно-карих глубинах. Я вспомнил, как дышать, и поцеловал ее. Я исследовал полноту ее
нижней губы и мягкую кривую ее улыбки. Она провела пальцами по моим волосам, удерживала
меня на месте и вздохнула, когда наш поцелуй углубился. Моя рука оставила ее талию, поймала
колено и притянула ее ногу к моему бедру. Ее губы отстранились.
– Я думаю, что я предаю Сэма.
Я опустил взгляд, ее короткий сарафан задрался и показывал идеальную попку в трусиках. Я
ничего не мог с собой поделать, сжал ее. Эддисон рассмеялась.
– Вообще-то, ты никого не предаешь, – я вскинул бровь, проводя пальцем под краем
нижнего белья. – Тебе придется сначала снять их.
Она хитро посмотрела на меня.
– Я сниму, если ты тоже снимешь.
Я прикусил нижнюю губу, чтобы не показать глупую усмешку. Она просто так сказала.
Чтобы доказать, что я не сдрейфил, я отодвинул ее ногу и сел. Я нашел пуговицу на шортах и
расстегнул ее, пока Эддисон не решила остановить меня.
– Подожди.
«Черт возьми».
Она убирает ноги в сторону и становится на колени.
– Давай сделаем это вместе.
«Черт возьми, да».
Теперь я тоже стоял на коленях. Мы смотрели друг на друга, нас разделяли дюймы.
– Будем считать до трех?
Она издала смешок и посмотрела на меня из-под ее ресниц. Ее руки нашли мои штаны,
закончили то, что я начал, затем скользнули вокруг моих бедер и нашли мою задницу. Я обнял ее
талию, прижимая ее к себе, и начал задирать платье, чтобы не отставать.
– Эй, – тихо сказала она мне на ухо, прежде чем поцеловать его. – Я хочу, чтобы ты знал, что
это не мой первый раз.
Мои руки замерли, и я отодвинулся, чтобы посмотреть на нее.
– Что?
Она покраснела, что для неё было редкостью.
– Я просто... Я думала, ты должен знать, если захочешь передумать.
Мысль о ней с другим парнем заставила мой желудок сжаться, хотя она и говорила, что у