нее был парень. Чего я ожидал, что буду первым? Она не моя.
Я поцеловал ее в лоб.
– Я ненавижу мысль о том, что кто-то другой касался тебя, – я замер. – Но это никогда не
изменит моего мнения о нас. Если честно, это не мой первый раз.
Она прищурилась, и мне хотелось бы прочитать ее мысли. Мое прошлое не должно было ее
волновать, так же, как и меня ее.
– Ты чист? – наконец спросила она.
– Абсолютно, – я склонил голову. – Ты?
Она кивнула.
– Однако весь опыт был катастрофой.
– Катастрофой?
Она пожала плечами.
36
Я опустил плечи, смог смотреть ей прямо в глаза.
– Тогда почему ты хочешь сделать это со мной?
Хитрая улыбка приподняла уголок ее рта.
– Потому что с тобой все по-другому. Я не могу насытиться, – ее руки, все еще сжимающие
мои трусы, притянули меня к ней. – Все, что тебе нужно сделать, это посмотреть на меня, потому
что я знаю, я – твоя.
«Я – твоя», – ее слова были шепотом на моих губах, оставалось только поцеловать ее. Я
ладонями обнял ее лицо, прижался губами к ее губам и планировал делать это очень долго.
37
Глава седьмая
Я перевернулся на бок и ударил подушку. Еще раз. Я не мог спать, и пытаться было
бесполезно. Сегодня последний день на озере Бул. Утром я уеду домой и на неделю в футбольный
лагерь. Через шесть часов я вернусь к реальности.
Реальность убивала.
Мы с Эддисон уже попрощались, когда долго гуляли по озеру. Мы решили, что лучше всего
сделать это, чтобы облегчить ситуацию, хотя мне вряд ли от этого полегчало. Я все еще старался
смириться с тем, что не увижу ее в течение следующих двух недель. Почему ее родители не могли
уехать раньше? Почему они не позволяли ей остаться одной? Я вызвался её подвезти.
О, да. Вот почему.
Ее сестра тоже заедет по пути в Мичиганский университет. Родители Эддисон хотели, чтобы
она отпраздновала это с ними, провести последний семейный ужин вместе, прежде чем Меган
окажется под снегом полуострова. Эддисон сказала, что ей все равно, но мне казалось, что она
скучает по сестре. Имя Меган звучало в наших разговорах чаще, чем Эддисон хотела это признать.
Кевин захрапел, и я накрыл голову подушкой, чтобы перекрыть его хриплое фырканье. Я
ненавидел этот звук. В возвращении домой было плюсом только то, что у меня снова будет моя
спальня.
Внезапно я услышал два удара между носовой симфонией Кева. Вроде бы. Я вытащил голову
из-под подушки, чтобы послушать.
Тук. Это определенно стук.
Я перевернулся и посмотрел в окно напротив моей кровати. Луна сияла высоко в небе, и её
падал на ковер. Через несколько секунд появился кулачок и ударил по стеклу.
Я вытащил ноги из-под одеяла и подошел к окну. Подняв его, я услышал шелест и
прошептанное проклятие:
– Твою мать!
– Эддисон? – я прижимался лоб к стеклу и посмотрел вниз. – Что ты здесь делаешь?
Она выбралась из куста, в который упала, я подавил желание рассмеяться. Она встала и
укуталась в одеяло из ее постели.
– Эй, – шепнула она, слегка улыбаясь. – Мне надо с тобой поговорить.
– Понятно, – прошептал я.
– Ты можешь выйти сюда?
– Одну секунду.
Я закрыл окно и обошел Кевина, хотя грузовой поезд мог проехать через всю спальню, и он
ничего не услышал бы. Я взял футболку с пола и натянул ее на голову, пока двигался по лестнице и
через гостиную. Раздвинув дверь внутреннего дворика, я проскользнул на улицу и тихо закрыл за
собой дверь. Я осмотрелся, Эддисон ждала внизу, шагая по террасе. Я направился к ней, мои
босые ноги ощутили холодную росу. Для северного Мичигана это было не характерно, обычно
температура здесь достигала 26-ти градусов в течение дня осенью и до четырех в ночное время.
Когда я приблизился, она обняла меня и укутала нас в одеяло. Мои руки нашли ее талию и
притянули к себе. Она вздохнула в мою грудь.
– Я не могу спать.
– И я не могу уснуть.
Я поцеловал ее в макушку. Я смотрел в окружающую нас темноту. Минуты шли, мы молчали,
наши сердца бились в такт.
В конце концов, Эддисон сказала:
– Не уезжай.
Ее голос дрожал, чего я никогда не слышал ранее. Встревожившись, я отодвинулся и увидел