словах был смысл. Если он зависал с друзьями, почему не могла она?
А потом я понял.
– Ты используешь меня, – потрясенно сказал я. – Мстишь ему за его тусовки.
82
Глаза Эддисон стали большими.
– Нет! Я не это имела в виду!
Я рассмеялся. Пусть использует. Она хотела спорить с мужем о нас, и это о многом говорило.
Она хотела дружить, раз давила на него.
Мне это нравилось.
Я обнял её и прижал к себе.
– Воробушек, можешь использовать меня в любое время. Я могу быть плечом для слез,
алиби, местью в баре… чем хочешь.
Она издала смешок.
– Спасибо, но я тебя не использовала.
– Но можешь.
– Но не буду.
Я вскинул брови игриво, и она рассмеялась. Как мне нравился этот звук!
Через миг она отстранилась. Она подняла украшения и посмотрела на меня. Улыбка стала
ухмылкой.
– Что-то не так? – спросил я.
Она молчала. Она задела пальцем мой подбородок.
– Что с этим?
– Что? – я провел ладонью по челюсти. – Я думал, девушкам нравится небольшая щетина.
– Некоторым, – признала она.
– А тебе нет?
– Я этого не говорила.
Я прищурился, пытаясь понять ее.
– Тогда что ты говоришь?
– Просто это другое. Ко многому в тебе нужно привыкнуть.
Вот как? Я посмотрел на себя, а потом на нее. Я был в лучшей форме, чем когда-либо.
– О чем ты? Хочешь сказать, что я себя запустил?
– Ах, нет.
Она покраснела, отвела взгляд и встала. Я услышал, как она бормочет «наоборот», собирая
гирлянды. С полными руками она сменила тему:
– Поможешь?
Я потянулся за украшениями и замер. Она думала, что я хорошо выглядел. Это был
идеальный шанс поиграть. Друзья ведь шутили друг над другом? Я скрестил руки.
– Значит, я привлекательный.
– Кайл, – она попыталась посмотреть на меня возмущенно, но не справилась.
– Если мы будем друзьями, мы должны быть честными друг с другом. Мы обещали не врать,
– я склонился. – Так я привлекательный?
Она отошла, часть гирлянд выскользнула из ее рук. Я не помог ей, а сделал вид, что изучал
потолок.
– Я не помогу, пока не ответишь.
Эддисон раздраженно вздохнула.
– Это тебе нужна моя помощь, помнишь? Я могу сейчас же уйти.
Я посмотрел ей в глаза и пожал плечами, словно это было не страшно. Я врал. Это будет
проблемой. День будет испорчен.
– Ладно, – фыркнула она. – Хочешь правду?
Я улыбнулся и шагнул ближе, готовясь к ее признанию. А она хитро вскинула бровь.
– Ты не выдержишь правду.
– Фу! – застонал я. – Это было ужасно! Ты не Джек Николсон.
Она рассмеялась.
83
– Давай заканчивать, а то опоздаем.
* * *
Почти в пять мы с Эддисон и Сэмом направились к нашему месту в параде. Мы были за
марширующей группой школьников, перед старой пожарной машиной. Я припарковал грузовик,
но двигатель не выключал. Была первая неделя декабря, и уже значительно похолодало. На День
благодарения выпал снег, и он все еще не растаял.
В окно постучали, Эддисон опустила его. Женщина в желтом жилете с рацией в руке
поприветствовала нас.
– Привет! Спасибо, что пришли. Вот расписание, если вам еще не дали, – она дала Эддисон
листок. – Выезжаем через десять-пятнадцать минут и заканчиваем у старшей школы. Вопросы
есть?
Эддисон посмотрела на меня, я покачал головой.
– Вопросов нет, – сказала она волонтеру.
– Отлично. Милая собака, – сказала женщина, Сэм пытался выглянуть в окно.
– Спасибо, – улыбнулась Эддисон.
Волонтер ушла, и Эддисон посмотрела на меня.
– Ты не говорил, что парад – часть фестиваля.
– Кевин все делал, я не слушал, – я посмотрел на листок в ее руках. – Что они задумали?
Она стала читать расписание.
– Резьба по льду, пение, зажигание елки… о! Салюты! – она радостно посмотрела на меня. –
Стоит задержаться и посмотреть их.
– Ты хочешь?
– Да. Не помню, когда я видела салюты.
Ее ответ был странным.
– Ты не видела их Четвертого?
– Нет.
– Вы с Дереком не патриоты?
Она рассмеялась.
– Нет. Он подрабатывает на праздниках. День памяти, Четвертое июля, День труда. Но не на
Рождество. Так могут отдыхать сотрудники с семьями.
Дерек – святой?
– Я смотрю салюты по телевизору.