Мы с Кевином пошли к дорожкам, чтобы ввести наши имена. На одной дорожке были парни, на другой – девушки, и пары были как на свадьбе. Со мной была Эддисон, с Тарой – Остин, а с Ноа – Никки. Но до игры принесли еду. Мы взялись за начос, крылышки и креветок. Я заказал пиво, Эддисон тоже попросила одно.
– Я думал, ты пьешь только ликер.
– Ты видел меня такой лишь раз, – ответила она. – Яблочный эль, если есть.
У них был.
Еда кончилась, Кевин и Эшли первыми пошли к дорожкам. Они поцеловались перед броском, оба прекрасно попали. Это раздражало.
Мы с Эддисон были следующими. Она выбрала шар, и он был в шесть пудов, ярко-розовый.
– Нужен шар тяжелее, – сказал я.
– Нет. Тяжелее я не брошу.
– Ты не сможешь им управлять. Он улетит в сторону.
– Кайл. Я говорила тебе, что ужасна в этом. Я не смогу управлять никаким шаром.
Она поморщилась, и мне захотелось поцеловать ее. Я отошел на шаг.
– Начинай. Посмотрим, с чем я работаю.
Она вздохнула и прошла к дорожке. Она сделала шаг, отвела руку назад и бросила шар. Он дважды громко стукнул и покатился в желоб.
Она вскинула руки и развернулась.
– Видишь!
– Ты не шутила.
Она подошла ко мне.
– Нет.
Я улыбнулся.
– Погоди секунду.
Наступила моя очередь. Я прицелился и выпустил шар чуть по кривой. Сбил десять кегль.
– Рисуешься, – отметила Эддисон, когда я приблизился к ней.
– Вот, – я протянул ей шар тяжелее. – Попробуй этот.
Я прошел за ней к дорожке, Остин пришел за мной.
– Видишь точки на полу? – указал я. – Тебе нужно равняться на среднюю.
Она кивнула. Она поправила стойку, была готова бросать, но я остановил ее.
– Погоди, – я зашел за ее спину и сжал ее бедра. – Ты отклонилась влево. Не надо.
Я подвинул ее, а потом понял, где были мои руки. Я и не подумал, когда коснулся ее. Нас едва разделяли дюймы, ее спина была у моей груди, и я не хотел отпускать ее. Ток, что я ощущал во время салютов, вернулся, и я задержал руки на ней пару секунд. Я сказал над ее плечом:
– Ладно. Попробуй теперь.
Эддисон вдохнула и выдохнула, а потом отошла от моих рук. Она бросила шар. В этот раз он укатился в желоб на половине дорожки.
– Лучше, – отметил я. – Хотя нужно попадать по кеглям.
Она показала мне язык.
– Не издевайся.
Отлично. Теперь я снова хотел поцеловать ее.
Мы бросали по очереди, и все неплохо справлялись. Эддисон подошла в очередной раз. Я снова подвинул ее стойку. Напряжение вернулось, и это ощущение быстро стало моим любимым. Перед броском я повернул ее запястье, крепко сжав.
– Держи руку прямо, – сказал я. – Не сгибай. Представь, что эта рука скованна, или что я поддерживаю тебя рукой.
Ее кожа была нежной под моими пальцами. Мы стояли так близко, что, когда она кивнула, ее волосы задели мой подбородок. Я нежно сжал ее запястье и отпустил. Я отошел, она поймала мой взгляд. Она повернула голову и бросила шар. Он докатился до конца и задел кеглю, а потом укатился. Эддисон удивленно посмотрела на меня.
– Уже близко, – похвалил я. – Попробуй еще.
Ее шар вернулся, и она встала правильно. У меня не было повода двигать ее, но я напомнил о запястье и напряженном локте. Я провел двумя пальцами от ее ладони к плечу, объясняя, что бросать нужно в стиле маятника. Она бросила не сразу, но сбила кеглю.
– Да! – воскликнула она и дала мне пять.
Мы проиграем.
А мне было все равно.
Чем дольше Эддисон играла, тем лучше была. Она целилась лучше, сбивала каждый раз по несколько кеглей. Но мы не могли сравниться с Кевином и Эшли: они просто растоптали нас. Два пива и семь раундов спустя я пытался сидеть и просто смотреть за броском Эддисон.
– Что ты делаешь? – спросила она, когда наступил ее черед, а я остался сидеть.
– Ничего.
– Тогда вперед, – она указала на дорожку.
– У тебя получается. Я уже не нужен.
– Нужен, – она потянула меня за руку. – С тобой я бросаю лучше.
– Откуда ты знаешь? – дразнил я, пока она тянула меня за руку. – Ты не пробовала без меня после моих подсказок.
– Ладно, – она отпустила мою руку. – Я докажу.
Она ушла, брат сел рядом со мной.
– Очевиднее некуда, – тихо сказал он. – Ты забыл о нашем разговоре?
Я нахмурился.
– Каком разговоре?
– Когда ты решил отказать.
Я нахмурился.
– Я помогаю другу с игрой.
Брат склонил бутылку и сделал глоток.
– Нет. Ты пялишься на ее попу и трогаешь при любом шансе.
Ну, да. И это.
– Я не виню тебя, – Кевин посмотрел на бутылку в руке. – Но не только я заметил.
Я взглянул на Эшли. Она оживленно болтала с Никки и Ноа. Если она следила за нами, то делала это незаметно.
Я уловил стойку Эддисон краем глаза. Я смотрел, как она попадает в желоб.
– Она сделала это специально, – сказал я брату, пытаясь не улыбаться. Я сунул ему пиво и пошел к ней.
– Что это было? – в шутку ругал ее я. – Разве я тебя ничему не учил?
Она неуверенно посмотрела на меня.
– Что такое? Я просто шутил.
– Не в том дело, – она покачала головой. – Мне нехорошо.
– Много выпила? – спросил я.
– Не знаю. Может, плохая креветка.
Мне было хорошо, но я и не ел креветок.
Эддисон взяла шар для второго броска, но вдруг побледнела.
– Проводишь к уборной? – спросила она.
Я в тревоге обнял ее рукой, она прислонилась ко мне. Я шел с ней к туалетам. Мы были в паре шагов, она сказала:
– Мне нужно спешить, – она побежала в дамскую комнату.
Я ждал у двери, Эшли и Тара нашли меня.
– Что такое? – спросила Эшли.
– Эддисон плохо себя чувствует. Думает, дело в креветке.
– О, нет! – простонала она. – Я их тонну съела!
Девушки переглянулись и ушли в уборную. Мне не было смысла ждать ее, пока там были ее подруги, и я пошел к дорожкам.
– Что такое? – спросил Кевин, когда я сел.
– Эддисон плохо.
– Ох.
– Ага. Выглядела плохо. И ощущалась тепло.
Кевин вскинул бровь.
– Тебе виднее.
Я не стал отвечать.
Девушки вернулись спустя вечность. Эддисон подошла ко мне, и я встал.
– Ты в порядке? – спросил я.
Она слабо улыбнулась.
– Меня стошнило.
– Тебе стало лучше?
– Немного. Я пойду домой.
– Уверена, что доедешь сама?
– Да. Тара последует за мной, – она пошла к стойке, где остались наши куртки и обувь. – Проводишь меня до машины? – спросила она.
Конечно. Я бы понес ее, если бы она попросила.
Тара и Эддисон попрощались, и мы переобулись. Девушки забрали сумочки и куртки, и я придержал дверь, пока они выходили в прохладный воздух ночи.
– Я там, – Тара указала влево. – Синяя «Санта Фе».
Эддисон кивнула.
– Я развернусь в твою сторону.
Тара улыбнулась и ушла.
– Хорошей ночи, Кайл.
– И тебе.
Эддисон пошла к машине, и я медленно шагал рядом с ней.
– Думаешь, это простуда?
– Надеюсь, нет, – она нахмурилась. – Я все же выпила.
Мы прошли еще немного в тишине, и она посмотрела на меня.
– Спасибо за сегодня. Мне жаль, что мы проиграли.
– А мне не жаль.
Она смущенно улыбнулась.
– Я поняла.
Блин.
– Мне жаль.
– Не жаль, – рассмеялась она.
Она была права, и я улыбнулся.
– Тебя ведь не от этого стошнило?
Она снова рассмеялась.
– Нет, Кайл. Мне не противны твои прикосновения.
Я выдохнул.
– Слава богу.
Мы дошли до ее «Хаммера», она отперла дверцу. Она забралась внутрь, а я придерживал дверцу рукой, другую прижимая к крыше.
– Напиши, когда доедешь домой, – сказал я.
– Напишу. А потом спать.
Эддисон завела машину, и я отошел. Я стал закрывать ее дверцу, но она остановила меня.
– Эй, – она прижала ладонь к ручке. – Будь осторожен на дороге.