– Мечтай.
Она была права. Я мечтал.
– Не переживай, – Эшли прошла к Кевину и обняла его за пояс. – Эддисон будет следовать правилам. Как и Кайл. Да, братишка? – она вскинула бровь.
Эддисон посмотрела на меня, мы прикусили языки. Нам конец через пару недель.
Я быстро взял кусок пиццы и сунул в рот.
– Да, – пробормотал я, жуя, надеясь, что Эшли поверит. А потом я ощутил вкус и подавился. Оливки! Терпеть не могу оливки!
Я чуть не сбил Эддисон, пока тянулся за тряпкой. Мне нужно было убрать этот вкус изо рта. Я отвернулся и постарался незаметно выплюнуть еду. Кевин смеялся. Он знал мои предпочтения.
– Это карма, – сказал он за моей спиной.
Эддисон склонилась у моего плеча.
– Ты в порядке?
– Не люблю оливки.
– У тебя аллергия?
– Нет. Просто не люблю.
Она рассмеялась и пропала. Я вытер рот и повернулся, она протянула мне банку колы.
– Спасибо, – я сразу выпил половину.
– Почему лиловый, Эддисон? – спросил Ноа. Он покрутил руки в краске. – Надеюсь, я потом отмоюсь.
– Это лавандовый, – сказала Эддисон. – Он успокаивает. И это мой любимый цвет.
– Да? – почему я не знал.
Она кивнула.
– У нас росла сирень у дома, когда я была маленькой, и мне нравился запах. В шесть я заставила родителей сделать мою комнату лавандовой. Стены, одеяла, шторы, ковер… все, что только можно было.
– Да, – сказала Эшли. – Словно в ее комнате стошнило Барни.
– Эй! – возмутилась Эддисон.
– Ты видел ее спальню теперь? – спросила у меня Эшли.
– Нет.
– Та же история.
– Вот и подруга, – прищурилась Эддисон. – Ты не говорила, что моя комната похожа на рвоту детского динозавра!
Эшли пожала плечами.
– Ты не спрашивала.
Дверь вдруг открылась, и мы повернулись туда. Вошел Дерек, и кислород в комнате будто пропал. Веселая атмосфера испарилась.
Дерек снял солнцезащитные очки, дверь за ним закрылась. Он посмотрел на Эддисон.
– Готова?
– Да, – Эддисон вытерла пальцы. – Секунду.
Погодите. Куда она? Я хотел спросить, но это было бы странно в такой компании. Я посмотрел на Кевина с вопросом, и он понял.
– Эй, Дерек, – он пожал его руку. – Как ты?
Дерек дважды тряхнул его руку.
– Неплохо.
Эддисон обошла стол, чтобы забрать сумочку и куртку, оставленные у стены.
– Куда ты? – спросила Эшли, опередив Кевина.
– У нас назначено, помнишь? Я говорила.
Глаза Эшли стали огромными.
– Это сегодня?
Эддисон кивнула и посмотрела на группу.
– Спасибо всем за помощь, ребята. Мы хорошо продвинулись. Я не шутила про массаж, – она улыбнулась и посмотрела на меня. – Пол сделают в среду?
Я кивнул.
– Отлично. Я заплачу.
Я хмуро сказал:
– Нет. Мы это обсуждали. Не нужно…
– Я хочу, – заявила она, помахала нам и повернулась к Дереку. – Увидимся позже.
Без прощания Дерек поторопил ее к двери. Она закрылась, и я посмотрел на Эшли. Она смиренно посмотрела на меня, краем глаза я увидел, как Тара и Ноа собирают пустые коробки. Остин сунул в рот еще кусок пиццы.
Эшли обошла стол и приблизилась ко мне.
– Расскажи, как все это сработает.
– Что?
– Пойдем, – шепнула она.
Я пошел рядом с ней, она приблизилась к стене, которую мы еще не тронули. Не зная, что я хотел услышать, я спросил:
– Что происходит?
Эшли посмотрела на обувь, потом на меня.
– Эддисон и Дерек ходят к консультанту по семейным отношениям.
Я нахмурился.
– С каких пор?
– С этих, – сказала она. – Сегодня первая встреча.
Я растерялся.
– Она мне не сказала.
– Мне сказала вчера, – Эшли вздохнула. – Но я думала, это на следующей неделе. Похоже, я спутала даты.
– Кто принимает пациентов так поздно? – спросил я. – Уже после пяти.
– Один из коллег Дерека, видимо. Офис консультанта в том же здании, где он работает.
Я уставился на суженую брата, разум кипел.
– Я не должен знать?
Она пожала плечами.
– Эддисон не запрещала говорить тебе. Я думала, она скажет.
Я принялся расхаживать. Я тоже думал, что она рассказала бы мне.
– Спроси у нее, – продолжила Эшли. – Скажешь, что услышал от меня. Мне не страшно.
Я замер.
– Думаешь, Дерек заставил ее?
– Конечно, – ухмыльнулась Эшли. – Ты знаешь, как он отреагировал, услышав об этом месте, – она указала на студию. – Он теперь не в себе.
Эддисон была права, сказав, что Дерек разозлится. Она сказала, что он умчался из дома, когда она рассказала. Когда он вернулся, он был готов обсудить ситуацию. Эддисон сказала, что они обсудили плюсы и минусы, деньги, и он немного успокоился.
– Думаешь, он не в себе? – спросил я у Эшли.
– А ты не был бы? Мужчина из прошлого твоей жены подарил ей мечту. Не думаешь, что это катастрофа?
Да. Я тоже так себя вел бы, но мне было все равно. Меня волновало счастье Эддисон.
– Слушай, – перебила мои мысли Эшли. – Это может быть плюсом. Они могут понять, что им не быть вместе.
Я вскинул бровь.
– Ты на моей стороне?
Она пронзила меня взглядом.
– Мы почти семья. Нет другой стороны.
Отперев дверь студии в среду утром, я ждал прибытия двух человек. Джима, он починит пол. И Эддисон.
Мы не разговаривали с ней момента с покраски. Мы не созванивались каждый день, но теперь я знал, что они с Дереком занялись браком, и я переживал из-за ее молчания. Может третья сторона, консультант, сказал ей, что мой подарок – неправильный? Он очернил нашу дружбу? Меня вообще обсуждали? Мне не нравилось, что я думал о таком, и я надеялся, что советник останется беспристрастным, хоть и знает Дерека лично. Уверен, если он будет на чьей-то стороне, это испортит результат. Я мог переживать зря. Они могли и не обсуждать меня.
На первой встрече.
В одиннадцать часов пришел Джим. Мы болтали, пока ждали Эддисон. Я спросил его о работе, он – о моей. Она не появилась через полчаса, и я сказал ему пока оценить состояние пола. Он проводил измерения, а я позвонил Воробушку. Услышав голосовую почту, я отключился и отправил ей сообщение:
Рабочий пришел. Ты где?
Я хотел дописать, что это от хозяина здания, но не стал. Не стоило так себя вести из-за того, что я был на грани.
Джим закончил измерения и передал мне результаты. Я легко перечислил ему десять процентов, чтобы он начал работу. Он провел моей кредиткой над телефоном, и дверь открылась.
– Погоди!
Эддисон ворвалась, и мы повернулись к ней.
– У меня нет денег, – ее щеки пылали.
– Поздно, – пошутил я, радуясь ее появлению, но и немного злясь. – Не переживай, я все уладил. У Джима справедливые цены.
Эддисон замерла у двери, сунула руки в карманы, пока я обсуждал дату ремонта. Как только мы обо всем договорились, Джим попрощался, и мы остались одни.
– Ты забыла про сегодня, – я пошел к ней. – Где ты была?
– Собиралась.
Я застыл и смотрел на нее. Вблизи я видел ее розовые щеки и красные уши. Ее волосы были спутанными, словно она много раз убирала их за уши.
– Что происходит?
–- Это, – она вытащила бумажку из кармана и дала мне. Чек из банка.
– Я не… – я присмотрелся. На счету не было ни цента. Я в тревоге посмотрел в ее глаза. – Поговори со мной.
– Я пошла в банк утром, чтобы снять деньги для пола, – сказала она с дрожью в голосе. – Я решила взять их из отложенных, но счет был пустым.
Я прищурился.
– Мне сказали, что Дерек снял деньги пару дней назад, – она потрясенно посмотрела на меня. – Все двадцать тысяч. Пропали.
Я раскрыл рот. Двадцать тысяч? Я посмотрел на чек.
– Это был чек…?
– Да, – прервала она меня. – Там были деньги со страховки моих родителей.
Я вспомнил наш разговор прошлой осенью, когда она рассказала мне о споре про студию и искусственное оплодотворение. Это была какая-то ошибка.