– Ты говорила с Дереком?
Она тревожно провела пальцами по волосам.
– Я ушла из дома, – сказала она. – Он был там, и я спросила у него. Он сказал, что забрал деньги, чтобы я не могла их использовать, – она посмотрела мне в глаза. – Он сказал, что подумал об этом, и раз он не может получить свою мечту, то и я не могу получить свою.
Я сжал кулаки, сминая чек. Он не мог так сказать.
– Он смерти хочет? – прорычал я.
Эддисон вытерла щеку.
– Поэтому я ушла, – сказала она. – Бросила вещи в чемодан, схватила Сэма и пришла сюда. Пыталась остановить тебя, пока ты не потратил…
Ушла? Бросила его? Я обнял ее.
– Деньги не важны.
– Важны, – она отошла от меня. – Я не могу сейчас это делать. Продай здание. Я не готова.
– Что?
Она глубоко вдохнула.
– Я отправлюсь на север к сестре. Мне нужно побыть одной. Я не могу начинать бизнес.
– Эддисон, – я опустил ладони на ее плечи. – Не сдавайся из-за него. Не убегай. Ты не сделала ничего плохого.
– Я не убегаю, – сказала она. – Мне нужно привести мысли в порядок, а тут я не могу.
Мое лицо исказилось.
– Почему?
– Потому что голова и сердце воюют, – она отошла от меня. – То, что сделал Дерек… когда я узнала… я так разозлилась. И мне захотелось побежать к тебе, а это неправильно.
– Не согласен, – это было правильно.
Она вздохнула.
– В тебе я вижу утраченное будущее. Это мешает реальности.
Да, ее реальность была ужасной.
– Воробушек, – я шагнул к ней. – Ты хочешь такую реальность? Где ты отрицаешь мечты из-за угроз мужа? Ты уже провела множество ночей и праздников одна. Он бросил тебя в клубе, потому что ему не понравилось платье. А теперь спрятал деньги, что твои по праву. Что дальше?
Эддисон опустила голову.
– Логика просит бороться за брак. Я обещала.
– И потому нужно мириться с этим ужасом?
– Нет! – она вскинула голову. – Поэтому я ухожу! Мне больно, и ему нужно понять это.
Я поймал ее взгляд и сказал:
– Я никогда тебя не обижу.
Я не знал, почему слова решили именно сейчас слететь с моих губ. Эддисон отреагировала всем телом, ее лицо смягчилось, а плечи расслабились. Она выглядела сломленной.
– Знаю, – сказала она. – И сердце знает. Но я не могу просто уйти от человека, который собрал меня воедино. Я хожу, танцую и ем сама из-за него. Груз того, что он сделал для меня, очень велик.
Я шагнул к ней.
– Это не дает ему право делать тебя несчастной.
Она замешкалась.
– Но… это не уменьшает чувство вины.
Мне это не нравилось. Очень.
Я провел рукой по волосам и спросил:
– И что нам делать? Ты останешься в браке, мы останемся друзьями, и я буду дальше ненавидеть мужчину, который тебя мучает?
Она покачала головой.
– Надеюсь, когда я приеду от Меган, я все обдумаю. Я останусь у нее до девичника.
Три недели?
– Надеюсь, с сестрой мне будет легче все осознать.
Я понимал, что ей требовалось пространство. Эта идея мне не нравилось, но я понимал Эддисон.
Я взял ее за руки и провел большими пальцами по ним, она не отпрянула. Было больно избавляться от того, что мы только начали создавать, но так она хотела.
– Я не продам здание. Не спеши, все обдумай. Когда решишь, просто скажи. Если не захочешь, можешь не использовать его.
– Спасибо, – тихо сказала она.
Мы пошли рука об руку к ее машине. Я отпустил ее, только чтобы почесать Сэма, когда он выглянул в заднее окно. Я обхватил его голову, посмотрел на него и сказал:
– Береги нашу девочку.
Он лизнул меня.
Эддисон дошла до дверцы, и я остановил ее, коснувшись запястья.
– Можно тебе звонить?
Она вздохнула.
– Как мне сохранять ясную голову с твоим голосом у моего уха?
– Я не хочу, чтобы ты забыла меня.
– Это невозможно. Отчасти из-за тебя мне нужно уехать.
Мне показалось, что этот миг был решающим. А если она решит остаться с Дереком? А если оправдает его поведение и оттолкнет меня? Я не хотел снова потерять ее.
Я сжал ее запястье и медленно притянул к себе. Эддисон растерянно посмотрела на меня, но сделала шаг.
– Помнишь ночь, когда твой папа заставил меня прийти на ужин? – спросил я.
Она улыбнулась.
– Да.
– Что довело нас до беды?
– Поцелуи.
– Где?
Она не успела ответить, я шагнул вперед, и она отпрянула. Ее бедро задело ее машину.
– Где? – повторил я.
– Примерно там же, где мы сейчас, – сказала она.
– Закрой глаза.
– Кайл.
– Просто закрой, – сказал я.
Она выдохнула и зажмурилась.
Мое сердце колотилось. Я ещё приблизился к ней. Мы не соприкасались, я лишь держал ее за запястье. Я склонился, как для поцелуя, но замер. Я запоминал ее лицо. Ее веки трепетали, будто глаза искали в темноте ответ, что я сделаю дальше. Ее ресницы прижались к щекам, ее ноздри раздувались от учащенного дыхания. Она приоткрыла рот. Ее пульс участился под моими пальцами, но я не двигался.
Я хотел, чтобы она помнила. Помнила лето, которое у нас было много лет назад. Я хотел, чтобы она помнила этот миг: напряжение между нами, тяжесть весеннего воздуха, наши сердца, бьющиеся в такт. Ей нужно было знать, что она может доверять мне. Я не оттолкну ее, и я не наврежу ей словами или действиями.
Я склонился к ее уху. Я задел ее щеку своей, щетина на нежной коже, и она задержала дыхание.
– Помнишь, что я должен был сказать тебе, когда снова увижу? Какие первые слова ты хотела от меня услышать?
Она сглотнула и кивнула.
– Я упустил шанс, увидев тебя на озере. Мне было сложно поверить, что ты настоящая. Ты дашь мне еще шанс?
Мне нужно было сказать ей о любви. Без нашей вины.
– Да, – прошептала она.
Я расслабился. Я прижался лбом к ее плечу на миг, а потом отпустил ее запястье и отошел.
Она удивленно открыла глаза. Она разглядывала меня с вопросами во взгляде, и я криво улыбнулся ей.
– Что?
– Ты… – она нахмурилась. – Не поцеловал меня.
Я скрестил руки.
– Да.
На ее лице отразилось сомнение.
– Хотя это было не хуже поцелуя. Как думаешь?
Она молчала. Она медленно повернулась и открыла дверцу машины. Она стала забираться внутрь, но замерла и оглянулась на меня через плечо.
– Может, даже лучше.
Глава двадцать третья
Первая неделя без Эддисон прошла быстрее, чем я ожидал. Стало теплее, и многие клиенты звали нас для уборки во дворах после жестокой зимы. Снега выпало больше обычного, а ещё в декабре кошмарная буря оторвала сотни веток, повалила деревья. Многие владельцы домов не понимали размер ущерба, не трогали ничего, пока снег не растаял. Почти всю неделю я провел с бензопилой в руках, вспоминая ледяного ангела Пигги. Однажды я попытался вырезать птицу из пня, но получилось кривое подобие буквы W.
Вторую неделю я отвлекался от работы на студию Эддисон. Хоть она пока не решила, будет заниматься ей или нет, я встретился с Джимом. Паркет стал сияющим и ровным, и я посвятил пару дней покраске стен, которые мы не успели в прошлый раз. Я даже купил плинтус, выкрасил его в белый, как и описывала Эддисон. Мы с Кевином прибили его. Каждую ночь я падал в кровать с Тори, уставший, но не мог уснуть, отчасти ждал звонка Эддисон. Я понимал, что она связывалась только с Эшли после отъезда. Через брата и его невесту я знал, что она в порядке, но мне так хотелось услышать ее голос.
В начале третьей недели работы стало меньше, и я смог заняться своим двором. Он был небольшим. Мне нужно было немного там прибраться, я решил сделать заодно и место для Тори. Я изобразил в плане на бумаге нечто, похожее на игровую площадку для собаки. Я заставил себя притормозить и выделил ей участок, где была новая клумба, ее конура и тропинка из камней, которая вела к патио. Я хотел воссоздать это в больших масштабах, когда куплю новый дом. Тогда удастся уместить пруд, а то и беседку. Или сауну в виде пруда.