Я жестом позвал Эддисон следовать за мной. Может быть, это единственный раз, когда мы сегодня побудем наедине, и всё благодаря моему брату.
Мы вышли из дома, и я указал на область у крыльца, где бабушка долгие годы сражалась с мертвым участком травы.
– Я только купил немного саженцев.
– Это гортензии? – спросила Эддисон. Она спустилась по лестнице и наклонилась, чтобы понюхать голубые цветы.
– Да, – я приблизился к ней, чтобы рассказать о других кустах, которые я старался вырастить. – На заднем дворе есть антуриум и рододендрон. Они будут довольно большими.
– Откуда ты знаешь?
– Потому что так написано на бирке на горшке.
Эддисон неспешно рассматривала растения, касаясь листьев на каждом из них.
– Что это? – спрашивает она, глядя на землю.
– Бегонии, – сказал я. – Розовый – любимый бабушкин цвет.
Наши взгляды пересеклись. Ее выражение смягчилось, и она посмотрела на меня, как будто только что поняла, что я здесь.
– Это красиво, Кайл.
Я не успел сказать ей, что ей это нравится только из-за связи со мной, она сказала:
– О! Это может быть твоя первая фотография.
– Что?
Она вытащила из кармана жакета камеру.
– Я купила это для тебя.
Я взял у нее маленький серебряный Кодак и перевернул его в руке.
– Зачем?
– Потому что я сказала тебе, что фотография прослужит дольше, а ты ответил, что у вас нет камеры, – усмехнулась она.
– Ты подарила мне камеру, чтобы я перестал смотреть на тебя? – я был удивлен, что она вспомнила мои слова.
– Нет. Ты можешь продолжать так делать.
Она показала мне, как включить камеру, куда вставлять батарейки, и где находится карта памяти. Затем она отошла. Я сделал снимок растений, а затем заставил Эддисон встать перед ними и сфотографировал её.
– Иди сюда, – она притянула меня к себе. – Давай попробуем запечатлеть нас обоих.
Я держал камеру на расстоянии вытянутой руки, Эддисон прижалась щекой к моей. Я нажал на кнопку, и мы посмотрели на результат. Половина наших лиц не попала в кадр.
– Ладно, давай попробуем еще раз.
На этот раз она меня целует, и на фотографии оказываются только наши подбородки. После нескольких попыток мы смеялись, как дети. Я не мог даже сделать нормальную фотографию.
– Вы готовы?
Голос Кевина заставил нас развернуться. Его волосы были мокрыми, он оделся и был готов к поездке. Должно быть, он принял самый быстрый душ в мире. Я пошел за ним в дом, где мы забрали вещи и попрощались с бабушкой и пообещали не гнать на дороге.
Разблокировав переднюю дверь, Эддисон включила свет и бросила свой рюкзак на пол.
– Нога болит.
Я обнимал её сзади.
– Стоило выбрать обувь поудобнее, – ее красные конверсы не выглядели удобными.
– Я не думала, что мы действительно пойдем в поход. Я думала, мы будем ходить среди живописных пейзажей, или что–то в роде того, – она вздохнула в моих объятиях и прислонилась к моей груди. – Я совсем без сил.
Она склонила голову, я воспользовался представившейся возможностью и откинул её волосы назад и поцеловал в шею. Она вздрогнула и рассмеялась, а потом развернулась и опустила руки мне на плечи.
– Я так понимаю, ты не устал?
– Мы не были наедине весь день, – я с подозрением осмотрелся. – Ты уверена, что твоих родителей нет?
– Ты видел грузовик рядом с домом? – спросила она. – Они сказали, что могут пойти на ужин.
Она подтолкнула меня к кухне, где на стойке лежала записка.
«Ушли на ужин и в кино. Не забудь впустить Сэма. Помни, никаких гостей после десяти».
– Видимо, под гостем они имеют в виду меня? – спросил я.
Она кивнула и сжала губы в тонкую линию.
– Что происходит после десяти? Ты превращаешься тыкву? – поддразнил я.
– Хуже, – ее лицо изменилось, она резко склонилась ко мне. – В вампира.
Я усмехнулся.
– Ты не выглядишь очень страшно.
– Не о моей внешности ты должен беспокоиться.
Она поцеловала мой подбородок, и я ощутил ее горячее дыхание у себя на шее. Она укусила меня, и ток пронзил мой позвоночник. Так горячо моя девушка никогда себя не вела. Ни одна из них.
Она отклонилась, глаза сверкали.
– Ты почувствовал это?
«Ага, в штанах».
– Ты пытаешься убить меня?
Она удивилась.
– Я не ранила тебя? – она с тревогой стала проверять мою шею.
– Нет, – рассмеялся я. Я не собирался признавать боль в других частях тела.
Скуление отвлекло нас друг от друга.
– Думаю, Сэм знает, что мы здесь, – сказал я.
Мы перешли из кухни в гостиную, где раздвижная дверь вела к террасе. Через стекло я увидел Сэма, царапающего лапами дверную ручку. При виде нас он подпрыгнул.
Эддисон открыла дверь, чтобы впустить его, и он бросился мимо своей хозяйки прямо ко мне. Я склонился и потер его бока.
– Привет, приятель.
Он лизнул меня в нос, и я рассмеялся.
– Вам нужно побыть наедине? – спросила Эддисон, уперев руку в бок.
Мы оба посмотрели на нее.
– Что? Я ему нравлюсь.
Она тоже присела, чтобы погладить Сэма.
– Я знаю. Я рада.
Сэм лизнул щеку Эддисон, а потом отправился в кухню к своей миске. Она выпрямилась и скривилась.
– Ой!
– Что случилось?
– Нога.
– Которая?
Она указала на правую ногу и придвинула ее ко мне, и, раз я уже сидел на корточках, я снял с нее ботинок, а затем и носок, осмотрел пальцы и пятку и нашел проблему.
– У тебя жуткая мозоль, – задник обуви стер кожу, было даже немного крови.
– Прекрасно, – вздохнула она.
Я отпустил ее ногу, Эддисон сняла обувь и носок с другой ноги.
– Идем.
Я пошел за ней по коридору. У первой затемненной двери она остановилась и включила свет.
– Устраивайся удобнее. Я за лейкопластырем.
Я осмотрелся в комнате Эддисон. Она была крошечной. Под окном стояла не заправленная двуспальная кровать с желтовато-коричневыми простынями и фиолетовым одеялом. Обувь и груды одежды были разбросаны по полу. Посреди комнаты я увидел комод с ТВ/DVD-комплектом сверху. Я подошел к нему и посмотрел на небольшую коллекцию фильмов.
– Хочешь посмотреть что-нибудь? – спросила Эддисон позади меня.
Я посмотрел на нее, перебирая DVD-диски.
– «Свободные», «Грязные танцы» и «Строго по правилам», – я скривился. – Все на одну тему.
– Эй! – Эддисон протянула руку и схватила следующий фильм. – «Танец-вспышка» – классика.
– Разве это не о стриптизе? – я забрал у нее диск.
– Ты его не смотрел?
– Нет. Почему должен был?
– Ты видел хоть что-нибудь из этого? – спросил она.
Я снова покачал головой, и она сказала:
– Нужно посмотреть «Свободные». Там о танцующем парне. Может быть, это тебя вдохновит.
Я фыркнул.
– Очень в этом сомневаюсь.
Эддисон взяла у меня DVD и загрузила его в плеер. Мне не хотелось смотреть этот фильм, но хотелось провести время с ней. Если она хочет посмотреть, то я потерплю.
Мы закрыли дверь, выключили свет и устроились на кровати, Эддисон включила фильм. Начальные титры, и мне предстали ноги в плохой обуви 80-х, танцующих под песню «Свободные». Эддисон опустила голову мне на грудь, и я нахмурился над ее головой.
Примерно через полчаса, когда Ариэль пыталась догнать поезд, я начал засыпать. Нехватка интереса к фильму и поход изнурили меня. Ещё и тело Эддисон грело меня. Я едва заметил ее движение, пока ее губы не нашли мои.
– Эй, соня, – сказала она.
Мои глаза открылись.
– Привет. Прости, – заморгал я.
– Не понравился, да?
– Фильм? – я увидел поверх ее головы, как Кевин Бэкон начал танцевать в сарае. – Ах...
Она рассмеялась.
– Все в порядке, – ее губы снова нашли мои, а затем она прошептала. – Ты бы предпочел заняться чем-то другим?